Дом, который построил Майк

Так вот, суть-то вся у китаёз этих заключается в том, что пока спиртик с клеевыми добавками бежит по стальной, блестящей поверхности лома, то все вредные и ненужные пары БФ-6 испаряются на жесткой морозюге или же налипают на арктического холода сталь лома.

А баночку тем временем наполняет чистая слеза спирта.

Дрели же, миксеры, хорошие такие, изготовленные для боевых операций в боевых условиях в тылу врага, мы выменивали на выкидные ножи из зоны в соседней танковой части № 14 235.

Выкидные ножи, такие с кнопками, очень козырные — пацанские, короче, мы выменивали в зоне на чай.

Две плитки чая — нож.

Плитка чая стоила 2 рубля и, если не стрендеть совсем, 47 копеек[5] еще.

Танкисты, мазута дубовая, тырили дрели из неприкосновенных, зачехленных на время войны с потенциальными противниками, боевых танков Т-62 с их базы в Хурмулях.

Деньги, чтобы купить чай на обмен в зоне, присылали наши мамы и папы, в надежде, что мы купим себе на них конфеты, или как поговаривал страшный сержант Урумбек Маменгалиев: «Кампет-мампет панимаищ?»

А что, так и получалось, что наши мамы и папы спаивали нас клеем БФ-6. Нет чтобы просто, по человечьи — выслать водки в резиновой грелке.

Вовка-то, Марихуана, вообще кони двинул, да еще и каптерку собой спалил. Замахнул цельную поллитровую банку ломом очищенной, солью и марганцем профильтрованной (мы ему еще говорили, не спеши) и вместо закуски (ее просто не было) потянулся скорее сигаретку закурить. Ну и полыхнул сразу, почернел моментально, как молнией его шибануло. Дернулся, мы и подскочить с Арменом-каптерщиком не успели, упал, зацепил трехлитровую банку с клеем, и пошло полыхать. Взметнулось по полкам с бельем солдатским, по гимнастеркам, по шинелям, затрещало по антресолям с портянками. Вовку-то мы за ноги вытащить успели, точнее, уголек его.

Лежит боец, не справился с атакой.

А вот уж тушить — не наша «дедовская» забота. Роту в ружье подняли, «духов» в ряд выстроили, ведра в руки— и по цепи к сортиру. Затушили они очаг пожара, как будто в обстановке, приближенной к боевой. Добра каптер-ного сгорело много. Особенно «дедушки» жалели о форме парадной, приготовленной на «Дембель-86 (весна)».

Вот только зам по тылу, подполковник Гришко, был, как мне кажется, доволен. Столько, говорит, добра пропало-сгорело, столько добра!

Прицелов ночного видения к РГД-6–16; штук, сапог офицерских, яловых —147 пар, полушубков новых, офицерских — 126 штук, ботинок офицерских, парадных 74 пары, шарфов белых, офицерских, парадных — 132 штуки, перчаток офицерских, кожаных, парадных — 194 пары, варежек-трехпалок — со счета сбиться, две кинокамеры импортные, два портсигара золотых, все нажитое непосильным трудом и т. д. и т. п.

Уже через пару месяцев бедный-пребедный такой подполковник Гришко на его новой вишневой «девятке» разгонял лужи перед КПП нашей части на улице Сталелитейной.

Правда, тащпалков?

На свой «Дембель-86 (осень)» я сделал себе небольшой подарок. Купил у танкистов новый гранатомет, стыренный из того же НЗ. Ну, кто служил, тот знает, подствольный гранатомет «Муха», который пристегивается к цевью автомата, к нему две гранаты и еще в нагрузочку ко всей этой прелести — четыре цинка патронов к АК-74. Восемьсот дорогих моих латунных, по восемь рублей за каждый. Надолго можно было бы в Белом доме засесть в девяносто первом.

Стоило это мне четырех выкидных ножей, трех гробиков со скелетами, тех, которые открываешь, а у скелета хуйчик вскакивает. Большой такой (местами стать бы Гулливером). Плюс двадцать три цепочки с крестами разверзнутыми, четыре дембельских альбома с голыми бабами и чеканкой и еще до кучи шестнадцать штурвалов.

Штурвал — это престранное изобретение, принесенное миру из темных, больных застенков ИТК. Эдакая резиновая уздечка, которую нужно натянуть на своего Павла Корчагина в красной буденовке, чтобы она хорошо зацепилась за головкой, а во все стороны от центра торчат тонкие резиновые усики. Почему-то подразумевается, что такой механизм должен в тяжелое время занятий любовью привести в неописуемый восторг милых дам-с. Как нынче говорят в России — «не порно, да задорно».

Уж не знаю, как женщины на этот прибор кладут взгляд, но вот после предотвращения (путем смертоубийства, естессно) побега одного «петуш-ка-гребешка» на нашей ИТК-7 в городе Комсомольске-на-Амуре, во время паталогического-анатомно-го медицинского обследования его тщедушного тела, в заднем проходе было обнаружено четыре штурвала, две пробки из-под газировки «Балтика» и носовой платок с вышивкой «ГПТУ-9. Не забуду Пал Палыча».

Такие дела.

Да! Есть у меня в моей коллекции реликвий один из этих штурвалов Пал Палыча (остальные поразо-брали сержанты, которые были причастны к смертоубийству). В дембельские альбомы, наверное, наклеивать. Порядком пообтершийся, так как не раз потом приходилось мне его опробовать в будние ночи послеармейской студенческой молодости. Да простят меня ленки-ольги-светки-катьки-немые-на-четверых-и-т. д. Сколько Лен, сколько Зин!..