Дом, который построил Майк

В Хьюстоне, штат Техас, Земля, Солнечная система, живет мой друг, вьетнамец Тим Юнг, который в свое время со своей семьей сбежал в США из Сайгона на последнем вертолете за три часа до входа в него Северных войск. Тиму тогда было всего три года, и он даже не помнит этой эвакуации, потому что мать его несла закупоренным в большой и надежной дорожной сумке «Сэмсонит», чтобы офицеры контроля американского посольства в Сайгоне случайно не подумали, что два места в чаппере наверняка не лучше, чем одно.

Отец Тима сгорел в огне напалма под налетом американской авиации. Произошло это по нелепой случайности. Бомбовый удар был предназначен для поселка красных партизан Суэнь Хуй (и смех и грех — но чистая правда), а командир взвода разведки лейтенант Стивен Мэн неправильно дал координаты района уничтожения, так как карта была залита кровью его отстреленного левого уха.

И ракеты накрыли своих.

Отец находился во взводе прикрытия и превратился в пепел за четыре с половиной секунды, как, впрочем, и большинство его товарищей по борьбе с «красной-вьетнамской-коммунистической чумой».

Комсомольск-на-Амуре

Все, кто служил, тот знает, что состав напалма очень прост — это взбитый на горючке резиновый клей.

Так вот, у меня был знакомый, сослуживец по части 6705 в Комсомольске-на-Амуре, Вовка Ершов, по кличке Марихуана, удивительной судьбы человек. Он тоже сгорел от напалма. Только не снаружи, а изнутри.

«Клей» мы пили в воинской части 6705, за отсутствием денег наводку. Пили, как водится во всех Вооруженных силах, в каптерке. Подальше от начальства, поближе к кухне.

Ну, сначала надо резиновый клей добыть у зэков в зоне строгого режима ИТК-7. Там на зоне была «промка», где шили очень даже неплохие куфаечки, и в производственном процессе им необходим был клей резиновый, не питьевой. Клей этот мы, вохровцы ГУЛАГа, меняли на чай, из которого мужички гнали чифир. Удивительного действа напиток — совсем как экстази, только танцевать потом нужно под одеялом с самим собой, медленно и верно, а то надзиратели увидят в тебе перемену к лучшему «ниспохую» и дадут карцера на пару ночей, чтобы не эйфорило.

С нашей же стороны процесс синтезации спирта — «Бориса Федорыча» — из клея БФ-6 был такой. Берем электродрель, и дрелью его, клей, надобно «поднять». Как миксером. Ну, у кого миксер есть, тот знает. Можно поднимать «резинку» и вручную, но это долго и нудно, можно захлебнуться слюной, особенно когда трубы горят.

Потом излишки взбитого клея «отбрасываются» через дуршлаг, а спиртовой раствор денатурата сливается в трехлитровую банку. Столько примерно получалось с 12-литрового бидона клея. Затем добавляется соль, и раствор отстаивается некоторое время.

Пока душа терпит.

Еще одна фильтровка — ломом — и огнедышащий напиток подается к столу в железных кружках. Белых. Из зеленых только «духи» пьют чай-бром. Закуска по вкусу. Семь раз отпей — один раз отъешь.

Фильтровку ломом наш любимый денатурат проходил только в зимнее, суровое время. Хорошо еще, что это время зимнее и суровое в Комсомольске-на-Амуре составляет большую часть времени года. Лето в Комсомольске, как впрочем, и в Свердловске, короткое, но малоснежное. Идея проста, как все гениальное. Ее нам подсказали местные китайцы, лимита гнутая (те же самые, что научили меня, как медведей под жопу пинать). Мне даже пришлось кое-какой китайский подучить, чтобы с ними общаться.

Первому слову меня, правда, обучил Урумбек. Грит мне однажды, по «молодости», по «духовщине» еще:

— Суда эди, сукнахбля нерускый сволышь, жярены картошка-мартошка мнэ с кухни принэси!

Я грю:

— Че?

Он как мне в печень сапогом заедет, у меня аж цифирьки защелкали.

— Че — по-китайски — жопа! — отвечает.

Вот это я надолго запомнил.

После этого стал мандарин их китайский изучать.

Больших успехов, кстати, достиг.

Сейчас на канадщине часто выручает. Иногда подрежу по русской привычке какого-нибудь узкоглазого на дороге, он высунется из окна своего авто дорогого, плюнет своей едкой слюной с атипичной пневмонией на мою ворованную «хонду» и давай ругаться английским матом. Фак-перефак, фак-перефак!

А я ему: «Че!!!»

И по газам!

Ага, о чем это я? Об очистке ломом!

«Духи» малослуживые шинельным сукнецом натирают лом граненый — обычный, стальной, ледодробильный — до состояния зеркального блеска дедовской бляхи на ремне. Чтобы когда бриться, можно было как зеркало использовать.

Ну, потом этот ломик мы выносим на тридцатиградусный дальневосточный мороз и осторожно вставляем в пустую трехлитровку. Вот та-а-ак. Осторожно, чтобы на морозе баночка не лузгнула прозрачным стеклом.

Затем осторожно, примерно с половины или с одной третьей высоты лома начинаем на него поливать священную жидкость. Медленно так, чуть дыша, осторожненько, блин, ты че делаешь, сухорукая твоя голова!

Ага! Пошла родимая стекать в баночку!