Дом, которого нет

Та наклонилась с требовательным видом, и хотя она уже была в изрядном подпитии, но явно не дурачилась. Терзающий вопрос не давал ей покоя, атмосфера праздника и хорошей жизни перестала иметь значение, всё свелось к одному.

– Может-таки скажешь, где я? Рай это, или не Рай? А то я сейчас кричать начну! Я церковь там у вас наверху видала – сейчас пойду у батюшки спрошу: Рай это, или не Рай?

– Если орать перестанешь, я тебе скажу.

Возможность раскрытия тайны Зоюшку быстро подкупила, она сразу стихла, обхватила колени, обтянутые вышедшей из моды полосатой юбкой, придвинулась ближе и с явным недовольством, но приготовилась слушать. Лидия уставилась куда-то вдаль.

– Никакой это не Рай, – произнесла она. – Ты попала в реальное будущее. И не умирала ты вовсе, хотя, если б осталась в своём сорок втором, то в тот же год бы умерла, в ближайшее время. Получается, это будущее тебя от смерти спасло, уберегло от того, что там в сорок втором должно было случиться.

– И что там со мною должно было случиться?

– Говорю: умерла!

Вернулась довольная сестра, а за ней мужчины, светящиеся от радости, увлечённые продолжением завязанной знакомыми мужиками темой, интересной только им. На лицах сидящих на подстилке женщин стояла тень траура об усопшей в сорок втором Зоюшки Дубановой, погибшей при невыясненных обстоятельствах. Один Стас насторожился, остальные, чтоб не томиться в бездействии, потянулись к еде и стаканам, будто за полчаса успели сильно оголодать. Лидию потряхивало: ей жутко было находиться в компании очухавшейся сумасшедшей алкоголички и ещё страшнее было отправлять её в одну квартиру с матерью, пусть и не родной. Была бы её воля, она бы тотчас отправила Зоюшку обратно в прошлый век, и пусть она там борется со своими демонами, как ей заблагорассудиться – вместе с ней притащилась сюда вся её нечисть, под её влиянием девица и в пьяном, и точно так же в трезвом состоянии была непредсказуема.

Муж ломал голову: почему его пассия напряжена, как струна – отголосок разговора с матерью, или что-то произошло, пока они отлучались. Жену невозможно стало оставлять ни на минуту, всё время по возвращении одного из Кураевых с ней происходили изменения и были они не в лучшую сторону.

– Не наливай ей больше! – грубо осекла она Антона.

– Это как это – не наливай? – лезла Зоюшка, протягивая пустой стакан, чем казалась гостям забавной. Лилька даже смягчила своё отношение к ней – между ними стал завязываться дружеский диалог, дополненный пьяным хохотом. – Давай, Антош, лей ещё! – Выставила Зоюшка вперёд вновь опустевший стакан на вытянутой руке, что только усилило симпатию со стороны Лильки.

Кураевы многозначительно поглядывали друг на друга – этих взглядов никто не замечал, а они содержали в себе форму бессловесного общения, но все их обоюдные попытки остановить Зоюшку, уберечь её от неприятных последствий, терпели провал – у той появилась хорошая поддержка в лице пары единомышленников, любивших повеселиться на полную. Их было трое против двоих.

В разгар веселья Зоюшка разогнулась, выставив грудь, вобрала в себя полные лёгкие воздуха и затянула протяжную песню, известную многим, благодаря яркому плачевному финалу. Лилька поблёскивала глазами, с хихиканьем пытаясь ей подпеть – из неё обрывками негромко вырывалось: «Свадьбу но-овую справля-яет… он весё-ёлый и хмельно-ой…» Включился Антон. Пьяная тройка завывала под молчаливые косые взгляды Кураевых, от которых веяло скукотой. Когда-то они с ними пели здесь хором в большой кампании, на берегу, и так же заразительно смеялись, но это было в прошлой жизни, до появления рокового прибора, до нажатия кнопки, отключившей вероятно надолго Лидины пение и смех.

– Где тут у вас кусты? – закопошилась, не закончив песню, резко умолкнувшая Дубанова. Ей удалось приподняться с большим трудом, её штормило и несколько раз она чуть не завалилась обратно на подстилку.

– Тебя проводить? – спросил Антон, за что получил от жены толчок в спину, но оба при этом расхохотались, их забавляло любое слово, любое движение, особенно нелепое. Лилька толкнула его в шутку, на самом деле больше не испытывая ревности, напротив, оба пытались перед незаурядной новоявленной родственницей подхалимничать, угождая ей на каждом шагу. Зоюшка поплелась, качаясь и бормоча себе поднос:

– Провожатый нашёлся… Тебя самого… кто бы проводил…

– А вы что сидите такие хмурые? – переключился Антон на Кураевых, после чего Стас был вынужден поддержать беседу.