Читаем Дом Кёко полностью

— Ты последнее время совсем не жалуешься, что не дают роль. В труппу-то ходишь?

— Ну-у…

Мать в ожидании заказа беспрерывно курила. С любопытством тронула красными ногтями цветы душистого горошка на окутанном дымом столе:

— Надо же, в первоклассном ресторане такая дешёвка.

И всё-таки оба были счастливы. Мать Осаму родилась в богатой семье и мечтала поужинать в европейском ресторане с одетым в дорогой костюм сыном. Ну а сын есть сын. Он воображал себя любящим и хулиганистым парнем, альфонсом, который заработал денег и теперь угощает мать, занимавшуюся подозрительной торговлей. Осаму радовался, что где-то есть их общие и чем-то похожие грехи, а сегодня они вдвоём наслаждаются роскошным ужином.

— Кстати, в последнее время занять деньги под проценты стало проще.

— Почему?

— Да за процентами не приходят. Они куда терпимее, чем налоговая служба.

— А задолженности у тебя нет?

— Кто-то по глупости, имея проценты, сам вносит деньги. Я клиент, поэтому прийти за ними могут ко мне. В следующем месяце как раз пора платить, но на несколько месяцев отсрочат.

— А какой процент в месяц?

— Девять, поэтому выходит девяносто тысяч иен. И это тоже за вычетом процентов за первые два месяца. Если берёшь взаймы миллион иен, то эти сто восемьдесят тысяч плюс ещё пятьдесят тысяч — плата за опросы и прочие обследования. Чистая выручка всего семьсот семьдесят тысяч, просто дурачат людей.

— Девяносто тысяч в месяц? Столько, наверное, можно платить.

— Естественно, можно. Когда за ними приходят, я всегда плачу. Но в прошлом и позапрошлом месяце не пришли, поэтому я их частично потратила.

— Так это их ты дала мне на карманные расходы?

— Да нет, не их, — успокоила его мать.

Осаму предвидел мрачное будущее. Между ним и матерью, которая, будто жалея времени на стирку, давно собирала грязные вещи и складывала в шкаф, не существовало тех отношений, которые можно всерьёз назвать жизнью. Даже во времена жуткой бедности бедность эта не потеряла налёта фантазии и была далека от бедности подземелья. Тёмное будущее зарылось в белоснежный ворох когда-то грязных вещей, ширившаяся тьма наполнилась большими и влажными трогательными звёздами.

Осаму вдруг отложил ложку, которой ел мороженое.

— Так всё хорошо?

— С чем?

— С этим займом.

— Конечно хорошо. Положись на меня. Не думай об этом, давай пойдём в кино. С этими делами в кафе я давно ничего не видела.

Так что после ужина Осаму пришлось лицезреть бои на мечах и копьях, которые происходили в любимых матерью картинах, и очень молодого, с губами, будто вывернутыми наружу, актёра. Глядя на этого актёра, звезду исторических фильмов, мать то и дело повторяла: «Как красив, ну как же красив». Поэтому у Осаму испортилось настроение.

На следующий день вечером Осаму снова сидел в «Акации». С Марико они договорились встретиться, как обычно, поздно. Времени было полно. Приятели после гимнастического зала разбежались по делам и оставили его одного.

Осаму листал старый журнал, который дала ему помешанная на пьесах новой школы посетительница. Прочесть он ничего не мог — все статьи были на каком-то из скандинавских языков. Зато там хватало сценических фотографий. Среди них Осаму увидел снимок молодого блондина в джинсах и клетчатой рубашке с коротким рукавом — стоя на цыпочках, он дугой изогнулся на сцене. Наверное, был ранен. Рукой он хватался за лившиеся сверху лучи света.

Поза была очень красивой, и Осаму долго её рассматривал. Он был далёк от трагизма на сцене. В театре и смерть, и убийство, озарённые неким таинственным светом, выглядели возвышенно, словно религиозное празднество. Золотистые волосы раненого юноши растворялись в лучах того же цвета. И его странная, умирающая фигура не вызывала ассоциаций с болью, а выглядела так, словно в этих обстоятельствах душа приняла наиболее подходящую для неё форму и на миг застыла в ней, чтобы тело могло отдохнуть.

Что это за «обстоятельства»? Может, смерть? Небытие? Или опасность? Осаму ни на секунду не задумался, что душа взращивается и воспитывается внутри. Душа, словно эфир, витает снаружи и проявляется, когда, одержимая дьявольским наваждением, атакует на сцене актёра, позаимствовав на мгновение человеческий облик.

Этот раненый золотоволосый юноша не знает, что означает его изогнутая фигура, облитая лучами света. Это ослепительно-яркое бытие, но бытие в момент, когда душа позволяет телу расслабиться и человек заполнен только существованием. На сцене есть место этому чуду. Печально, что Осаму ни разу не удалось его испытать.

В кафе появился неприятный парень. Волосы, прилизанные бриолином, походили на шлем, большие пальцы засунуты в карманы синего нейлонового джемпера. Он что-то спросил у девушки за кассой. Та стрельнула взглядом в сторону Осаму.

Осаму заметил, что девушка нажала звонок, призывающий мать из глубины кафе. Мать вышла, кивнула посетителю и собиралась вернуться с ним в недра кафе. Парень пальцами в толстых золотых кольцах вытащил изо рта замусоленную сигарету, окинул всё вокруг быстрым взглядом и двинулся вперёд.

Перейти на страницу:

Все книги серии Большой роман

Я исповедуюсь
Я исповедуюсь

Впервые на русском языке роман выдающегося каталонского писателя Жауме Кабре «Я исповедуюсь». Книга переведена на двенадцать языков, а ее суммарный тираж приближается к полумиллиону экземпляров. Герой романа Адриа Ардевол, музыкант, знаток искусства, полиглот, пересматривает свою жизнь, прежде чем незримая метла одно за другим сметет из его памяти все события. Он вспоминает детство и любовную заботу няни Лолы, холодную и прагматичную мать, эрудита-отца с его загадочной судьбой. Наиболее ценным сокровищем принадлежавшего отцу антикварного магазина была старинная скрипка Сториони, на которой лежала тень давнего преступления. Однако оказывается, что история жизни Адриа несводима к нескольким десятилетиям, все началось много веков назад, в каталонском монастыре Сан-Пере дел Бургал, а звуки фантастически совершенной скрипки, созданной кремонским мастером, магически преображают людские судьбы. В итоге мир героя романа наводняют мрачные тайны и мистические загадки, на решение которых потребуются годы.

Жауме Кабре

Современная русская и зарубежная проза
Мои странные мысли
Мои странные мысли

Орхан Памук – известный турецкий писатель, обладатель многочисленных национальных и международных премий, в числе которых Нобелевская премия по литературе за «поиск души своего меланхолического города». Новый роман Памука «Мои странные мысли», над которым он работал последние шесть лет, возможно, самый «стамбульский» из всех. Его действие охватывает более сорока лет – с 1969 по 2012 год. Главный герой Мевлют работает на улицах Стамбула, наблюдая, как улицы наполняются новыми людьми, город обретает и теряет новые и старые здания, из Анатолии приезжают на заработки бедняки. На его глазах совершаются перевороты, власти сменяют друг друга, а Мевлют все бродит по улицам, зимними вечерами задаваясь вопросом, что же отличает его от других людей, почему его посещают странные мысли обо всем на свете и кто же на самом деле его возлюбленная, которой он пишет письма последние три года.Впервые на русском!

Орхан Памук

Современная русская и зарубежная проза
Ночное кино
Ночное кино

Культовый кинорежиссер Станислас Кордова не появлялся на публике больше тридцати лет. Вот уже четверть века его фильмы не выходили в широкий прокат, демонстрируясь лишь на тайных просмотрах, известных как «ночное кино».Для своих многочисленных фанатов он человек-загадка.Для журналиста Скотта Макгрэта – враг номер один.А для юной пианистки-виртуоза Александры – отец.Дождливой октябрьской ночью тело Александры находят на заброшенном манхэттенском складе. Полицейский вердикт гласит: самоубийство. И это отнюдь не первая смерть в истории семьи Кордовы – династии, на которую будто наложено проклятие.Макгрэт уверен, что это не просто совпадение. Влекомый жаждой мести и ненасытной тягой к истине, он оказывается втянут в зыбкий, гипнотический мир, где все чего-то боятся и всё не то, чем кажется.Когда-то Макгрэт уже пытался вывести Кордову на чистую воду – и поплатился за это рухнувшей карьерой, расстроившимся браком. Теперь же он рискует самим рассудком.Впервые на русском – своего рода римейк культовой «Киномании» Теодора Рошака, будто вышедший из-под коллективного пера Стивена Кинга, Гиллиан Флинн и Стига Ларссона.

Мариша Пессл

Детективы / Прочие Детективы / Триллеры

Похожие книги