Дом Кёко

«Интеллигенция!» — подумал Сюнкити. Ни у одного нет чёрных мыслей. Они были только у Сэйитиро. А может, «сила» Сюнкити и есть его «чёрная мысль»?

Интеллигентные любители бокса. Странно, что они забыли о своём бессилии и напрасно бахвалятся перед женщинами поклонением боксу. Один такой поднял глаза, увидел рядом с висящей петлёй лицо Сюнкити и прошептал на ухо спутнице его имя.

Неосознанно он сошёл на какой-то станции и с удивлением узнал Синаномати. Сюнкити не понял, была ли это сила привычки, или сегодня вечером он действительно хотел пойти к Кёко. Но когда он вышел с платформы, ноги сами понесли его в противоположную от дома Кёко сторону — к парку у храма Мэйдзи.

Роща шумела под напором усилившегося ветра. Контраст между тишиной на пешеходных дорожках и потоком автомобилей на проезжей части пробуждал в темноте огромного парка безотчётную тревогу. На виду людей почти не было, но кто-то прятался в тени деревьев, кто-то в неудобной позе устроился в машинах с погашенными фарами.

Ночью люди и деревья словно менялись местами. Люди, которые днём шумели, ночью тихо плыли и отстаивались, как речная вода. Спокойные днём деревья сейчас бодро шелестели.

В шелесте этой рощи слышались отзвуки жаркого лета, сильный тёплый ветер лихорадочно раскачивал огромные ветви. То была лихорадка, оставшаяся в прошлом, сейчас она напоминала вновь пробудившуюся болезнь. Такого просто не могло быть. Лета уже нигде не могло быть. Деревья, качая ветками, вызывали шелест листьев и выглядели как люди, охваченные галлюцинациями.

Неожиданно поток автомобилей иссяк. Из окружающей темноты всплыл бледно-серый участок проезжей части. Раньше его тут не было, будто кто-то легонько расправил плечи. Сюнкити стал переходить дорогу. В это время рядом на большой скорости пролетела огромная машина. Он резко отшатнулся. Вот он, неприятный повод для самокритики.

«До сих пор я заботился о собственной безопасности».

Мысль о том, что мгновенное телодвижение пришло из совсем незнакомого ему осознания реальности, испортила настроение: «В поединке с автомобилем я, пожалуй, проиграю».

Сталкиваясь иногда с парочками, Сюнкити шагал по дорожке, рассыпая громкое эхо шагов. «Мне нужна физическая безопасность», — опять подумал он. Высоко в вечернем небе над ним смеялись звёзды. Может быть, среди них есть звезда умершего великого боксёра, который ушёл из спорта, повредился рассудком от бездеятельности и бросился наперерез стремительно мчавшемуся по железному мосту поезду.

Сюнкити пролез под ветками и вышел на тропинку влюблённых. Внутри шумевшей и шелестящей рощи было на удивление тихо, и только мокрая трава под ногами слабо отзывалась на веяние редкого ветерка, да неожиданно прорезалось гудение мошкары.

Сюнкити воображал себя небольшим и острым, блестящим в темноте клинком, погруженным в глубокую ночь огромного города. Абсолютное превосходство и абсолютная бесполезность этого острого кинжала были понятны ему, шагавшему в гэта по дороге. Но настоящий противник прячется и не появится перед ним. Ночь скоро кончится. И противник снова, прикинувшись невидимкой, смешается с серой толпой.

То там, то сям из травы поднимались мужские и женские лица, заметив фигуру Сюнкити в гэта, парочки успокаивались, щёлкали с досады языком, и опять всё стихало. Мелькали огоньки горящих сигарет. И между ними, в глубокой тени рощи, автомобильные фары непрерывно разбрасывали и собирали свой свет, рёв клаксонов эхом отражался от каменной стены картинной галереи.

В тени кустарника уже за рощей, на белом гравии, Сюнкити заметил странную пару. Мужчина подставил белую грудь рубашки под рассеянный свет фар далёких автомобилей. Женщина в светло-зелёном платье, прильнув к нему, прятала лицо у него на груди. Они, спасаясь от сырости, лежали на подстеленных плащах. Сюнкити прошёл мимо этой пары, вскоре под его ногами захрустел гравий, но они не шелохнулись.

Сюнкити не обернулся, но вспомнил, что, когда проходил мимо, на него упал свет: то ли рубашка поблёскивала, то ли глаза мужчины.

— Он моргал, что ли? — Сюнкити этого не видел.

Вдруг пара показалась ему мёртвой. Сюнкити представил себе место, где Осаму и его женщина совершили самоубийство влюблённых, и зашагал прочь, громко топча камешки. Только что «увиденная» сцена смерти не противоречила его ощущениям: картина красоты и наслаждения под ветреным дождём раздражала Сюнкити.

Он вышел на дорогу за рощей и побежал навстречу ветру. Нелепый стук гэта звучал в разных уголках храма Мэйдзи.

Сюнкити направился к дому Кёко. Особняк безмолвствовал. Вышла незнакомая служанка. Кёко не было дома.

*

Кёко этим вечером отправилась в бар, где работала Тамико. Часом раньше в бар зашёл незнакомый посетитель и расспрашивал о Кёко. Тамико отвечала уклончиво, и он в конце концов достал визитную карточку частного сыскного агентства. Когда сыщик ушёл, Тамико сразу позвонила Кёко, и та, обеспокоенная, приехала в бар.