Дом хрустальный на горе…

Так вот, мало быть от природы удостоенным внешней привлекательности, неплохо к этому ещё и одарённости прихватить, но главное – получить от того же Господа Бога или Аллаха транспортное средство, на котором всё это ты покатишь по жизни: то ли это будет лёгкое пружинное ландо, то ли ломовая телега, а ещё хуже – вериги на ногах. Разве мы не знаем примеров, когда уникальные качества только подталкивали человека в лоно зла и порока, в костре которых подчас сгорали самые талантливые, «штучные» люди?

Тогда и становится понятно, что основным врагом такого таланта является он сам. И наделённый талантом человек под грузом личных амбиций теряет ощущение общественного пространства, в котором живёт, всеми способами лелея исключительно свою избранность, и, в конце концов, теряя всё и нередко превращаясь в изгоя. Помните, как точно сказал когда-то писатель Борис Горбатов: «Жизнь ковала из меня булатный меч, а получился перочинный ножик!»

Эти рассуждения я позволил себе с одной целью – чтобы подчеркнуть уникальность личности моего героя, где в гармоничном сочетании сошлись и природа, и характер. Готовя эту книгу, я общался со многими людьми, которые в разное время и по разным поводам (иногда очень острым и не совсем приятным) встречались с ним, и все в один голос отмечали удивительную контактность Мурата, его расположенность к человеку, причём любому, будь то сельский механизатор, клубный библиотекарь или генеральный директор чего-то серьёзного, крупный бизнесмен, милицейский генерал или политический деятель. Он мог не только вести диалог с той степенью уважительности, которая давала его собеседнику свободу общения, но и умел слушать, а главное – слышать.

На своём веку я повидал многих людей (особенно на сломе общественных формаций), которых судьба (чаще – обстоятельства), как говорят, с «гольной» равнины подымала «воздушным шаром» в «розовые небеса». Право же, трудно в таких случаях не поверить в свою исключительность, с возможностью и правом назидания всех и вся! Но вот не было этого у Мурата даже в лёгкой степени, и, пытаясь найти ответ на своё очередное «Почему?», я пришёл к выводу, что роль тут играло не столько месторасположение малой родины, сколько её содержание, то есть семья. Для него понятие «дом» всегда было окрашено ощущением человеческой любви, которая, начинаясь от порога жилища, перебрасывалась во все уголки родного села, где Мурат с малых лет видел жизнь во всём её глубинном значении, то есть, прежде всего, значении созидательного труда – а это основы основ формирования характера, а в конечном итоге – и судьбы.

С малых лет он хорошо знал, для чего человеку нужен плуг, как запрягать лошадь, как заправлять трактор, откуда берётся молоко, как цветут сливы, как ухаживать за знаменитым адыгейским тхачетом, что переводится на русский как «волшебная птица», а проще говоря – индюк, к Новому году вырастающим до угрожающих размеров.

Но самым главным «окном» в большой мир, безусловно, была школа, один из тех серебряных родников, из которых он испил лучшее, о чём помнил всю свою жизнь…

Центр сельского мироздания

Мурату несказанно повезло – он родился в семье сельских учителей, в которой сочетание знаний и применение их на практике были всегда максимально сближены. Когда-то выходил очень полезный и, кстати, широко распространённый журнал «Семья и школа», где уже в заглавии был скрыт глубокий смысл. На первом месте значилась семья, а уже потом школа. И это правильно!

Но в своём рассказе для удобства повествования я всё-таки хочу поменять их местами, хотя отлично понимаю, что особенно в сельской местности школа является прямым продолжением семьи. Они всегда тесно связаны друг с другом, просто в силу особенностей деревенской жизни. Боже упаси, нисколько не хочу умалять городскую, а уж тем более – столичную, но неизбывная российская сельская школа сыграла в судьбе нашей страны, безусловно, очень важную роль, особенно в воспитании поколений, при взрослении входивших в большую жизнь почти без адаптации к серьёзности её реалий.

Сельская школа давала многое из того, что в городе, в силу разных причин, было труднее, а иногда просто невозможно приобрести, а главное, то, что приобреталось, нередко становилось стержневым качеством характеров и судеб. Достаточно назвать одного человека – Василия Макаровича Шукшина, который, приехав в Москву из глухой алтайской деревни, где заведовал начальной школой (приехал, чтобы поступить в сверхэлитарный ВГИК), поразил на экзаменах всех не столько смазными кирзовыми сапогами, сколько полным незнанием элементарных вещей. Ассистент Михаила Ильича Ромма, который вёл экзамен, даже укорил его:

– Как же вы в школе-то работаете? – молодой столичный преподаватель, обутый в модные итальянские туфли, заглянул в личное дело непривычно взрослого для ВГИКа абитуриента, к тому же в потёртой гимнастёрке, добавил: – Тем более директором…