Дом яростных крыльев

Пока мы стоим с ним вот так, его глаза неотрывно смотрят на меня, и толпа вокруг нас расплывается, превратившись в пятна калейдоскопа. Он проводит языком по своей чувственной верхней губе, что переносит меня в тот тёмный переулок, где осуществилась одна из моих детских мечт.

Тонкая рука обхватывает меня за талию.

— Выглядишь просто блестяще, Данте, — голос Сибиллы резко возвращает меня в нашу дурацкую таверну. — Удивляюсь, как это твои уши не оттягиваются под весом такого количества золота?

Данте отрывает от меня взгляд и одаривает Сибиллу улыбкой.

— А я удивляюсь, как твой язык ещё не раздвоился от такого количества острот.

Она запрокидывает голову и смеётся, в то время как я не могу даже усмехнуться, потому что всё ещё не отошла от вида принца.

— Что сегодня в меню, Сиб?

— На первое — жареный кабан с айвой, тушеная камбала и лингвини¹ в знаменитом мамином крем-соусе из баклажанов.

Он смотрит на своих друзей, который уже сели, раскинув ноги в стороны и облокотившись на спинки стульев.

— Мы закажем всё. Сделайте порции большими. Обратный путь был довольно изматывающим.

Таво присвистывает, когда Берил, одна из его любимых блудниц-полукровок в «Кубышке», проходит мимо стола. Он обхватывает её за талию и усаживает себе на колени. Её полные груди подскакивают, когда она усаживается на него. Если бы он попытался проделать такое со мной, я бы его укусила, но Берил только хихикает. И она продолжает смеяться, когда его рука исчезает в вырезе юбки, выставляющем напоказ её стройные ноги.

— Скоро всё принесём.

Сибилла начинает тянуть меня назад, но я упираюсь ногами, когда резкий аромат роз проникает мне в ноздри.

Точно змея, почуявшая кровь, Катриона начинает плавно скользить в сторону принца. Она — куртизанка, в отличие от других профессионалок. Другими словами, она берёт за свою работу серебряными монетами, а не медяками, и вместо того, чтобы вышагивать по таверне в полуголом виде, она никогда не выставляет напоказ свои прелести, пока ей не заплатят.

Она проводит ногтями, украшенными драгоценными камнями, по белой униформе, которая обтягивает мускулистое тело Данте, а затем по золотой окантовке его стоячего воротника.

— Добро пожаловать домой, Альтецца.

Несмотря на то, что умение Катрионы добиваться своего восхищает меня, мне хочется затянуть у неё на шее её атласный чокер, который так подходит к её платью пурпурного цвета.

Пальцы Сибиллы предупредительно врезаются в мою талию. Хорошо, что я не обладаю магическими способностями, иначе я бы перевернула кувшин воды на блестящие светлые волосы куртизанки.

Данте хватает руку Катрионы и сбрасывает её с себя.

— Катриона.

Мой гнев утихает.

Несмотря на то, что она переспала с большей частью Люса, я точно знаю, что она не спала с принцем, потому что она болтает языком так же легко, как и раздвигает ноги. Иногда я удивляюсь тому, что мужчины и женщины всё ещё хотят переспать с ней, учитывая её склонность к сплетням, но она считается лучшей в Люсе, а чистокровные фейри уверены в том, что они достойны только самого лучшего.

Я крепко сжимаю зубы, видя, как она шепчет что-то на ухо Данте. Он полностью переводит на неё своё внимание и пристально смотрит на их переплетённые руки. Может быть, он и не хотел, чтобы его ласкали, но он, очевидно, не против касаться её.

Ревность снова начинает сдавливать мою грудь.

— Фэллон, — резко произносит Сибилла себе под нос. — На кухню. Сейчас же.

На этот раз, когда она дёргает меня, я больше не в силах сопротивляться её руке.

ГЛАВА 4

— Фэллон! Он это сделал! Он действительно это сделал! — слышу я громкие вопли Фибуса, который затем вваливается в мой дом.

Я поднимаю взгляд от очисток репы, разбросанных по кухонному столу.

— Кто сделал, и что сделал?

— Данте. Он пересёк канал!

Моё сердце подскакивает к горлу, потому что канал, разделяющий Исолакуори и Тарекуори, проходит вдоль Филиасерпенс, подземной траншеи, куда бросают диссидентов, и где их наверняка хватают морские змеи и утаскивают прочь.

Поскольку фейри могут умереть, лишь достигнув невероятно старого возраста, или если им отрубить голову стальным лезвием, предполагаю, что многие из них лежат сейчас в этом разломе, в бессознательном состоянии, но живые. У них по кусочкам отрывают плоть, которая затем отрастает, чтобы быть съеденной снова. Это безжалостная форма пытки, которой пугал мою бабушку король, когда она выбрала мою мать, а не деда.

Она до сих пор не рассказала мне, как ей удалось этого избежать. Я периодически спрашиваю её об этом, но эти расспросы портят её настроение, поэтому я предпочитаю не давить.

— Дольто, — ругательство срывается с губ бабушки, которая начинает ещё интенсивнее скрести своим ножом по тонкой и сморщенной моркови.

Мне хочется сказать ей, что Данте не дурак, но разве это не так? Он рискнул жизнью, чтобы заполучить трон, который унаследовал его брат после битвы при Приманиви два десятилетия назад. Трон, которого Марко ждал целое столетие. Не думаю, что он вообще когда-нибудь передаст его.