Дом голосов

— Здесь иногда происходят странные вещи… — заявил он, хотя, как было видно по лицу, боялся, что ему не поверят или, того хуже, примут за сумасшедшего. — Не поймите меня превратно, я не псих и прекрасно знаю, что об этом думают люди… Но если ты работаешь в заброшенном дурдоме и распространяешь подобные слухи, над тобой начинают смеяться.

— Что вы видели? — прямо спросил психолог, показывая, что готов выслушать непредвзято.

Сторож заговорил робко, вполголоса:

— Иногда я слышу, как они плачут в корпусах… А то смеются… Или беседуют друг с другом, только слов ни за что не разобрать… Еще им нравится двигать стулья: обычно они расставляют их перед окнами, с видом на сад…

Джербер никак это не прокомментировал, но должен был признать, что рассказ задел его за живое. Может быть, само место оказало такое воздействие. Да и его здравый смысл в последнее время неоднократно подвергался испытанию.

— Почему вы мне все это рассказываете? — спросил он, догадываясь, что слова старика — всего лишь предисловие.

— Пойдемте, я вам кое-что покажу… — сказал сторож.

Он привел Джербера в зал музея, где целую стену занимала фотография, датированная тысяча девятьсот девяносто восьмым годом. Четыре ряда мужчин и женщин в белых халатах выстроились перед объективом.

— Этот снимок сделали в день закрытия. Здесь последние, кто работал в Сан-Сальви: психологи, психиатры, врачи разных специальностей… Вчера как раз здесь, перед этой фотографией, я нашел на полу три окурка.

— Не помните, какой марки? — тут же спросил Джербер, подумав о «Винни» Ханны Холл.

— Нет, к сожалению; я их выбросил, не рассмотрев хорошенько.

Гипнотизер спросил себя, зачем пациентка задержалась именно перед этой огромной фотографией. Начал вглядываться, как, возможно, делала она, и узнал знакомое лицо.

Он видел эту женщину всего дважды. Воскресным днем в кафе «Виволи», когда он, девятилетний, сидел, надувшись, перед порцией мороженого, которое так и растаяло зря. Потом в больнице Кареджи, в отделении кардиологии, где она в зале ожидания оплакивала неминуемую кончину человека, которого, возможно, всю жизнь любила.

Теперь, увидев эту женщину в третий раз, Пьетро Джербер с изумлением понял, что для Ханны Холл она тоже что-то значит.

На старой фотографии было видно, что на ее халате не хватает черной пуговицы.

24

Возвращаясь домой, Пьетро размышлял, как бы отыскать таинственную подругу отца.

Раз уж Ханна втянула ее в свою игру, Джерберу было интересно знать, какую роль она ей назначила в этом тщательно подготовленном представлении. Но выйти на нее будет не так-то просто. Пьетро не знал ее имени, да и не был уверен, что женщина до сих пор жива.

С наступлением темноты снова пошел дождь, и дворники разгоняли по стеклу мелкие капли, образуя сверкающие полосы, в которых отражались огни реклам. Все еще погруженный в свои мысли, за несколько метров до цели Пьетро Джербер заметил нечто аномальное и насторожился.

У дома светились два ярких огня: проблесковые маячки.

Психолог инстинктивно надавил на газ, обуреваемый мрачным предчувствием, что присутствие полиции имеет какое-то отношение к нему.

Он припарковался, вышел из машины, поспешил к парадной. Побежал по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки, все время поглядывая вверх, сквозь перила, чтобы понять, на каком этаже остановились агенты.

На пятом. Именно у его квартиры.

Дверь была открыта, он тут же уловил плач Марко и голос Сильвии, которая разговаривала с полицейскими. Бросился туда.

— С вами все в порядке? — спросил он, запыхавшись, стремглав вбегая в квартиру.

Жена держала сына на руках, оба еще были в пальто, видимо, тоже только что пришли. Сильвия казалась взволнованной. Агенты, завидев его, обернулись.

— Все хорошо, — успокоил его один из двоих. — Ничего страшного не случилось.

— Тогда почему вы здесь?

Он подбежал к жене, обнял ее, поцеловал в лоб, чтобы успокоить. Марко потянулся к нему, хотел на ручки к отцу, и Джербер прижал к себе сына.

— Синьора утверждает, что кто-то проник в дом, — объяснил полицейский.

— Это не я утверждаю, а все так и есть, — запротестовала та, потом повернулась к мужу. — Я пришла и обнаружила твои ключи в замке, подумала, что ты вернулся раньше и забыл их вынуть.

Джербер невольно стал шарить в карманах плаща и в самом деле не нашел ключей. Он и правда забыл ключи в замке или кто-то их похитил?

— Вошла, а тебя нет, — продолжала жена. — Свет горел только в гостиной. Я пошла туда и увидела это…

Она указала на что-то в комнате, за диваном. Джербер шагнул вперед, рассмотреть, что там такое.

На полу валялся старый семейный альбом в кожаном переплете. Фотографии были рассыпаны повсюду. Кто-то взял на себя труд вытащить их из ячеек и разбросать.

Казалось, постарался призрак. Разгневанная, неугомонная душа.

Снимки относились к его детству. На самых ранних еще появлялась мать, остальные отображали одиночество овдовевшего отца и единственного сына. Каникулы, рождественские праздники, с вечным ощущением недостающего звена, скорбной пустоты.