Дом Фауста

Там, на речке, придуманной кем-то,
ловят рыбу бухие кенты.
Пахнет воздух сырою плацентой.
Распускаются в небе цветы
голубые с зелёным отливом.
Дом на сваях бредёт по песку.
А внутри человечек плешивый
рубит мясо любимому псу.
Неказистый совсем человечек,
от горшка не видать ни вершка.
Пёс кладёт ему лапы на плечи,
валит на спину, дурья башка.
Есть другие, конечно, дома там:
в тех бранятся, а в этих молчат.
А на пристани чёрт бородатым
анекдотом смущает девчат.
Вылезают кенты из байдарки.
Перегаром разит за версту.
Затаились ликантропы в балке,
ждут, когда отлучится пастух.
«Третий год провожу как в бреду я
в этих гиблых местах… Без обид,
отпусти меня в город, колдунья!»
«Отпускала уже, – говорит. —
Ты уехал и сразу вернулся.
Сел на стул, покачал головой,
сам не свой – ни костюма, ни пульса.
Я заплакала, крикнул: не вой!»

«Потемнели листья виноградные…»

Потемнели листья виноградные.
Трижды выпал дождь из саранчи.
Толстые опричники прикладами
выбили всю душу из печи.
Вот тебе и небо карамельное,
небушко ванильное твоё.
Помнишь, мать звала тебя Емелею,
наполняла тазик до краёв?
Мыла, приговаривала, сыночка,
быть тебе наездником печным.
Где ты, мама, бабочка, кровиночка?
Отзовись, родная, не молчи.
У царя семь пятниц на неделе – он,
даже если милует, казнит.
Смотрит из окошка привидение,
вывалив раздвоенный язык
(не поймёшь – принцесса ли, кикимора).
Щука же ершонка потрошит;
наврала с три короба и кинула…

Видишь, мама, печка без души
ползает на брюхе каракатицей,
дыма околесицу неся,
а устанет – по наклонной катится?
Вот тебе и сказка, мама, вся.

«Где два волка – степной и морской…»

Где два волка – степной и морской
(вариант: мизантроп и ликантроп),
тот с цинизмом, а этот – с тоской,
ставят жизнь на краплёную карту,
ибо что в этой жизни, чтоб им
не поставить родимую на кон?
Бутафория, матрица, дым.
А на большее кот не наплакал.
Над оврагами стелется пар.
Горизонт заслоняя, клубятся
облака из овечьих отар.
Эти овцы волков не боятся.
Эти овцы, коварны и злы,
пастухов затоптали намедни.
А в деревне козлы не козлы,
но заблеяли, слышишь, к обедне.
Мечут вороны перья-ножи.
Выползает из логова кобра…
Спрячься, Серый, и карты прижми
поплотней к выступающим рёбрам.

Медведь