Дом Дверей: Второй визит

— Чего сделал? — нервно переспросила Миранда. Она ничего не понимала в компьютерах. Это занятие предназначалось для лиц меньшего калибра, всяких там канцелярских крыс, министерских служащих, сидящих в офисах на младших должностях.

Но Фред Стэннерсли был пользователем:

— Файлы опустошили, — повторил он. — Ты это хочешь сказать, Спенсер? Однако, материал все равно был инопланетный, чуждый и непонятный. Разве это не означает, что ты можешь начать заново, создать собственную базу данных?

— Не знаю. Может быть, — пожал плечами Джилл. — На самом-то деле, я хотел получить доступ как раз к инопланетному материалу. И весь ужас в том, что виноват, вероятно, я сам. — Он вытянул руку, коснулся стены, вот только рука его не остановилась, а прошла прямо сквозь стену до самого запястья. Покачав головой и быстро убрав руку, Джилл повернулся к пилоту. — Скажи-ка, Фред, что произойдет, если выдернуть из розетки штепсель компьютера в разгар работы?

— Это и я знаю, — вступила в разговор Анжела. — По крайней мере, в том, что касается текст-процессора.

Сама раз или два устроила такое, споткнувшись о провод. Перебой питание, и я потеряла то, над чем работала. То есть, пока не научилась сохранять данные по ходу работы.

— А я не успел ничего сохранить, — с сожалением констатировал Джилл. — Когда я дезактивировал, кто-то выдернул штепсель...

— Мы ничего не делали! — Миранда Марш повысила голос. Казалось, она сильно нервничала. — Сколько мы собираемся стоять здесь, болтая и ничего не делая? О чем вы думали, Спенсер, притащив нас сюда? У вас есть какой-то план?.. Почему мы очутились здесь, черт побери?

Прежде, чем Джилл смог ответить, если он вообще собирался ей отвечать, заговорила Анжела:

— Ну, двое из нас хотели тут очутиться. Мы не собирались позволить Спенсеру управляться с таким делом в одиночку. Фред, думаю, отправился с нами по той же причине. Он не хотел оставаться снаружи, предоставленным самому себе на той скале, дожидаясь, когда мы закончим дело. Что же до Джорджа...

— Я здесь потому, что это моя единственная надежда, — просто сказал Джордж. — Если Замок всеисцеляющий, то, возможно, я выйду из него здоровым. Жаль, что я солгал Спенсеру и остальным о причинах своего интереса к Дому Дверей. Работа научила меня быть лжецом, точно так же, как твоя — научила тебя, Миранда.

Слишком большая ответственность может сделать и не такое. Беда в том, что лгать становится так легко, что ты даже не замечаешь, когда лжешь. Ты ведешь остальных по заранее определенному тобой пути и не задумываешься о том, что путь этот может оказаться не правильным. И тогда, вместо того чтобы вести, ты, в конечном итоге, гонишь их неведомо куда. Вот тогда-то ты и начинаешь лгать даже самому себе. Тебе так отчаянно хочется оказаться правым.

— Слишком большая ответственность? — прожгла его взглядом Миранда. — Я лгунья, да?.. Ну, я не лгу, когда говорю вам, что на нас на всех лежит ответственность перед всем миром! Миром, который может погибнуть, пока мы торчим здесь... пока мы застряли на скале с маяком посреди чертового моря! — Она повернулась к остальным, прожигая их взглядом и сжимая кулаки.

Уэйт покачал головой и с жалостью посмотрев на нее:

— Нет, ты была бы в ответе, если у Джилла хватило бы глупости выставить тебя наружу, где ты, если бы тебе дали такой шанс, вероятно, заставила бы мир катиться к черту намного быстрее.

Пока они обменивались репликами, Джилл старался сосредоточиться, пытаясь собраться с мыслями, привести в действие свой дар. Но остальные сильно мешали... в том числе и Бар ни. Он вновь появился с обеспокоенным тявканьем, двигаясь на негнущихся лапах. Пес вынырнул через текучую стену, в которую Джилл засовывал руку. Но Барни вернулся не один.

— Господи! — воскликнул Джек Тарнболл, когда сквозь стену прямо следом за проворным псом появилась какая-то фигура. Споткнувшись, незнакомец упал.

Человек с желтой кожей... Но теперь он казался красным от крови! Это был Сун. Его рот беззвучно открывался и закрывался, а узкие глаза вылезли из орбит.

Джилл, стоявший ближе всех, едва успел поддержать его и помочь плавно опустить его на пол.

Затем рядом с китайцем столпились остальные. А несчастный уставился на них. Он лежал на спине, его рот и глаза были широко открыты, зияя, словно черные дыры на желтом лице. Желтом с правой стороны. Вся левая сторона головы оказалась красной. Левая щека от Широкой скулы до подбородка, а к затылку до самого уха, осталась без кожи, а ушная раковина выглядела так, словно ее терли мелкой наждачной бумагой.

И дело не ограничилось его лицом. Кину Сун поднял левую руку, завязанную в зеленую шерсть бывшего армейского свитера. Одежда, казалось, прилипла к телу, а на запястье сделалась тяжелой, свалявшейся от крови.

Когда Анжела быстро, но осторожно размотала тряпки, затянутые на левой руке, китаец отключился. Это принесло ему некоторое облегчение. Видя, что раненый больше ничего не почувствует, Анжела заработала намного быстрее. Пока в поле зрения не появился обрубок левой руки.