Дом духов

Рядом с девочкой жили ее дяди. Хайме был любимым. Этот добрый великан должен был дважды в день бриться, и все равно казалось, что он не брит. Брови у него были черные, непокорные, он зачесывал их вверх, чтобы племянница думала, будто он похож на дьявола, а волосы были жесткие, как помело, и напрасно он то и дело смачивал их водой и смазывал бриллиантином. Он появлялся с вечными книгами в руках и чемоданчиком, как у водопроводчика. Он как-то признался Альбе, что работает вором, охотником за драгоценностями, и что в страшном чемодане носит отмычки и кастеты. Альба притворилась испуганной, но она знала, что ее дядя врач и что в чемоданчике лежат медицинские инструменты. Они изобретали разные фантастические игры, забавляясь дождливыми вечерами. — Тащи сюда слона! — приказывал дядя Хайме. Альба выходила и возвращалась, ведя на невидимой веревочке воображаемого толстокожего гиганта. Они могли провести добрых полчаса, кормя его особыми травами, вычищая его землей, чтобы предохранить кожу от непогоды, и натирая до блеска слоновую кость его бивней, в это же время горячо споря о радостях и неудобствах жизни в тропических лесах.

— Этот ребенок кончит тем, что лишится ума! — говорил сенатор Труэба, когда видел маленькую Альбу, сидящую в галерее и изучающую медицинские трактаты, которые ей подсовывал дядя Хайме.

Она была единственным человеком во всем доме, кто хранил ключи от туннеля с книгами дяди Хайме. Она могла входить в комнату когда хотела и брать любые книги. Бланка считала, что следует ограничивать чтение, ведь существуют вещи, которые девочке читать еще не по возрасту, но Хайме думал, что люди не читают того, что им неинтересно, а если книга захватывает, значит, человек созрел для этого. Той же теории он придерживался насчет купания и еды. Он говорил, что если девочка не желает мыться, значит ей этого не нужно, и что следовало ее кормить тем, что она хочет, й в те часы, когда она испытывает голод, потому что организм знает свои потребности лучше, чем кто бы то ни было. Однако в этом вопросе Бланка была непоколебима и обязывала свою дочь следовать режиму дня и нормам гигиены. В результате, кроме привычной еды и мытья, Альба глотала лекарства, которые приносил ей дядюшка, и купалась под шлангом всякий раз, когда ей было жарко, и ни одно из этих занятий не вредило ее здоровой природе. Альбе очень хотелось, чтобы дядя Хайме женился на ее маме, потому что надежнее было бы иметь его отцом, чем дядей, но ей объяснили, что от подобных кровосмесительных союзов рождаются умственно отсталые дети. У нее появилась мысль, что ученики из мастерской ее мамы, приходившие по четвергам, доводятся детьми ее дяде.

Николас тоже был близок сердцу девочки, но в нем было что-то эфемерное, переменчивое, поспешное, точно он перескакивал на бегу от одной мысли к другой, что вызывало у Альбы беспокойство. Ей было пять лет, когда ее дядя Николас вернулся из Индии. Устав взывать к Богу с помощью стола о трех ножках и гашиша, он решил искать Его на земле менее грубой, чем его родная страна. Два месяца он надоедал Кларе, постоянно преследуя ее и нашептывая ей что-то на ухо, когда она спала, пока не убедил продать бриллиантовое кольцо, чтобы оплатить его путешествие в страну Махатмы Ганди. На этот раз Эстебан Труэба не противился, полагая, что поездка в эту далекую землю голодающих людей и священных коров принесет пользу его сыну.

— Если вы не погибнете от укуса кобры или от какой-нибудь иноземной чумы, надеюсь, вернетесь настоящим мужчиной, потому что я сыт по горло вашими экстравагантными выходками, — сказал ему отец, прощаясь с ним на площади.