Дом девушек

– Хоть лицо и расположено анфас, но освещение никуда не годится. Даже методом Виолы – Джонса непросто будет сопоставить изображения. Мы могли бы попытаться, предоставь ты подозреваемого, но вряд ли наберем нужный коэффициент совпадения.

– И каковы значения?

– При современных методах норма погрешностей один процент. Ошибка при сопоставлении на одного человека из ста.

– А сколько будет с этим кадром?

– Если покажешь мне подозреваемого, я скажу тебе с вероятностью в шестьдесят процентов, этот ли человек сидит за рулем. При таком качестве это довольно много. Посмотри-ка…

Линус навел курсор на лицо и провел несколько горизонтальных и вертикальных линий.

– Мы не можем разглядеть детали, и все же это лицо кое-что нам выдает. Я бы назвал его почти идеальным. При этом расстояние между глазами и ртом должно составлять примерно треть от расстояния между верхом лба и подбородком. А расстояние между зрачками должно составлять половину от расстояния между ушами.

– Но зрачков-то не видно.

– Он смотрит прямо в камеру; где же, по-твоему, должны быть зрачки? Посередине глаз! Их и можно разглядеть по затемнениям. В общем, этот человек приближается к золотому сечению. Иначе говоря, ты разыскиваешь явно не Квазимодо. Этот тип действительно хорош собой.

Йенс медленно выдохнул, хотел было по привычке откинуться на спинку и едва не свалился. Встал и размял спину.

– Приятной наружности человек разъезжает посреди ночи в белом фургоне и убивает санитара… Спасибо, ты мне очень помог.

– Без проблем. Чем-то еще я могу помочь?

Йенс похлопал программиста по плечу.

– Мне нужен номер фургона.

– Без шансов. Все претензии к фотографу.

– Он мертв.

– Тем хуже для него… и для тебя.

Йенс покинул технический отдел и, прежде чем пройти в приемную – владения Ребекки, – достал из кармана маленькую упаковку шоколадных конфет с марципаном, которые купил по пути в управление. Он знал, что Ребекка их очень любит, и не раз видел их у нее на столе. Она то и дело сокрушалась по поводу лишнего веса, но не могла отказать себе в удовольствии.

– С наилучшими пожеланиями, верная подруга! – воскликнул Йенс, распахивая дверь, и едва не налетел на свою начальницу.

Марайке Баумгартнер, советник криминальной полиции, окинула его недоверчивым взглядом.

– Боюсь, несколько поздновато, – сказала она. – Или рановато, как посмотреть.

– Это не для вас, а для фрау Освальд.

– Да что вы говорите…

Йенс посмотрел на фрау Баумгартнер, невольно вспомнил о золотом сечении идеального лица, о котором говорил Линус, и задумался, связана ли эта демонстративная неприступность с хорошей внешностью. С первого дня Йенс машинально сравнивал свою начальницу с новеньким холодильником, глянцевым снаружи и холодным внутри. Впрочем, он недостаточно хорошо ее знал, и, возможно, в жизни она была совсем не такой. Однако опыт подсказывал, что лицевая сторона, как правило, была красивее изнанки.

– Как продвигается дело Кината? – спросила фрау Баумгартнер.

– Пока не сдвинулось.

– То есть подозреваемых нет?

– Нет.

– Но вы делали в этой связи запрос по заявлениям о пропаже. Мы получили такое заявление. Пропала молодая женщина из Хайденхайма.

– Это в Баварии?

– Баден-Вюртемберг, – поправила фрау Баумгартнер. – Вероятно, последним местом ее пребывания был Гамбург.

– Почему вероятно?

– Вы задержались, а у меня нет времени посвящать вас в детали. Информация передана вам на почту, ознакомьтесь. Я уже должна быть на совещании с мэром.

С этими словами она развернулась и вышла за дверь.

Ребекка между тем сидела за своим столом и смотрела на Йенса сияющими глазами.

– Я же говорила, что она не в духе, – сказала она и выехала из-за стола на инвалидном кресле. – Конфеты? Для меня? Как это мило… – Взяла коробку из его рук. – Да еще с марципаном… Мне добрать еще пару кило?

– Просто оставайся такой, какая ты есть. Будь здорова.

– Спасибо.

Йенс прошел в свой кабинет, закрыл за собой дверь и выдохнул с облегчением. Такое обилие контактов прямо с утра не шло ему на пользу. Он не мог ясно мыслить, когда его торопили. Как будто чужие мысли и чувства переплетались с его собственными, и все скатывалось в один клубок без начала и конца.

Заявление по пропаже, о котором сообщила ему фрау Баумгартнер, разбудило в нем любопытство. Он открыл документы коллег из Хайденхайма и внимательно прочитал.

Яна Хайгель. Двадцать шесть лет. Не замужем. Студентка. Проживает в Хайденхайме. В настоящий момент находится в путешествии по городам Германии. Последнее известное место пребывания: Гамбург, где Яна предположительно сняла комнату через «Эйрбиэнби». При этом коллеги писали, что последняя публикация на «Фейсбуке» сделана с главного вокзала, откуда она собиралась ехать в Берлин.

Йенс зашел на «Фейсбук» и нашел страницу Яны Хайгель. Последняя фотография была опубликована три дня назад. Яна Хайгель на фоне информационного табло на главном вокзале. Табло указывало время отправления поезда в Берлин. Она оставила под фотографией короткую подпись:

«Снова в путь! Берлин, жди меня».

13

– Вечер будет что надо, поверь! Сколько же парней мы с тобой охмурим…