Дом дервиша

Аднан Сариоглу предлагает четыреста девяносто пять долларов за десять тысяч кубических метров каспийского газа с доставкой в течение двадцати четырех часов. Двумя секундами позже «МагияГаз» покупает по его цене. Аднан продает. Все, Бирюзовая площадка опечатана. Когда он отворачивается, цены на экранах денежного дерева достигают пика в четыреста девяносто семь. А потом рынок узнает, что Аднан узнал у хозяев отелей, торговцев фруктами и барменов, готовящих коктейли, тех людей, чья жизнь зависит от погоды, и парит в свободном падении.

Кемаль молча аплодирует через стекло, пока цены стремительно идут вниз. Аднан кивает. Зарегистрируй это. Но с Бирюзовой площадкой еще не покончено. Он делает два параллельных вызова на цептепе. Один — Жирному Али, который организует поставку из Баку. Второй — через удаленный сервер, по каналу с криптографической защитой, Сейамаку Лариджани. Аднан читает предвкушение, возбуждение, радость и вину на его лице.

— Господин Сариоглу?

— Запускай, — говорит Аднан. Когда он вешает трубку, учетная запись исчезает. Второй звонок Огюзу в царство труб.

— Привет, Террак.

— Привет, Драксор. Почем продали? — спрашивает Огюз. Аднан говорит. Ультралорд земли восклицает: — Охренеть!

Он произведет расчеты по расходу газа и времени транзита и отправит небольшую программку-вирус, которая вызовет сбой в Эрзуруме.

— Мне надо кое-что тебе сказать, — говорит Аднан.

Запал заканчивается так быстро. На самом деле не такой уж был и запал. Ничто по сравнению с блестящим замыслом, с наглой радостью от сделки с «Тебризгазом», неверием в свои силы и окончательной победой в охоте за белым рыцарем. Драматическая развязка игры на Бирюзовой площадке произошла за долю секунды, до того, как человеческое сознание смогло уловить ее, а программа-помощник выполняет команды с быстродействием компьютера.

Лицо Огюза мрачнеет.

— Ты меня тревожишь. Что ты сделал?

— Не по этой линии.

Огюз вешает трубку. Аднан видит через стекло, как Кемаль поднимает руку, чтобы позвонить. Кемаль кивает, а потом поворачивается лицом к Аднану, улыбается и одними губами произносит имя Огюза.

Огюз снова на проводе.

— Ты не сделал этого! — Когда хочется кричать, а вокруг полно людей, то появляется особый присвист. В голосе Огюза он отлично слышен.

— Я же сказал, не по этой линии. Давай пораньше пойдем в «Пророка кебабов». У меня есть план. Скажем, в половине первого.

Рынок будет работать еще больше часа до закрытия, но всю работу за Аднана могут выполнить программы-помощники.

— Черт. Мы вляпались по самое не балуйся.

— Я сейчас ему скажу.

Кадир реагирует куда спокойнее. Их в отделе контроля учат сдерживаться.

— Итак, ты говоришь, что у тебя есть план, — говорит он размеренным спокойным тоном, которому специально учат руководителей отдела контроля и следователей в полиции. Аднан не хотел бы стать объектом расследования Кадира. Этот ублюдок понимает, что у Аднана нет никакого плана, но Аднан видит намек на этот план, словно линию света на горизонте. — Тогда встречаемся в половине первого, я уверен, твой план окажется блестящим.

Перед тем как покинуть торговый зал, Аднан должен сделать еще один звонок, самый важный.

Цептеп Айше переключается на автоответчик. Удивляться не стоит, но Аднан расстроен. Рассказать ей, пока он еще вне себя от успеха, было бы триумфом.

— Привет, милая. Я все. Четыреста девяносто пять. Начинай выбирать дизайнера. — Он переводит дыхание, чувствует дрожь, отчасти его отпускает нервное напряжение, отчасти это отходняк, который обещает быть тяжелым, как всегда после приема новых нано. — Милая, дай знать, если задержишься, я очень хочу тебя увидеть. Поняла? О'кей. Люблю тебя. До скорого.

Купил по шестнадцать пятьдесят, а продал по четыреста девяносто пять. Начинается отходняк — злые вспышки иной Вселенной, расписанной узором «пейсли»,[119] но ему нравится, ему, мать вашу, нравится.

Белый фургон припаркован на проспекте Сидик Сами Омар с самого утра. Это старый «Мерседес Спринтер» с логотипом «Тюрк Телеком», высцветшим, но все еще видимым, этакий корпоративный призрак. Рабочие выставили ограждение с красно-белыми зигзагами, чтобы прохожие держались подальше. После вступления в ЕЭС турки стали активно обращаться в суд, если причинен вред здоровью. Эпоха подозрительности. Рядом установлен небольшой тент, под которым стоит стул и газовая горелка с чайником. Парни в футболках, рабочих комбинезонах с множеством карманов и светоотражающих жилетах стоят вокруг горелки, попивают чай и разглядывают дыру, которую проделали в мостовой улицы Наркоманов. Радио настроено на спортивную волну. В два начинается матч «Галатасарай» против «Арсенала».