Дом Аниты

Иногда оттуда долетает веселье: смех, жевание или бульканье — спиртное пьют из горла.

Эсэсовцы говорят по-немецки. Ветер доносит обрывки разговоров. Подружки заключенных болтают главным образом между собой, лишь изредка обращаясь к своим спутникам. Кажется, девушки общаются без труда, хотя говорят на незнакомых нам языках.

Хотя они ужасно истощены и ослабели от недоедания, а их движения заторможены, похоже, им весело.

В этой группе отдыхающих долго царит мир. Затем одна девушка-заключенная хватается за нож и начинает колоть им своего спутника. Но эсэсовец не реагирует. Он лежит себе на траве, не кричит, не отбивается. Остальных мужчин сцена, видимо, забавляет.

Рабби Бухенвальд всплескивает руками, а затем беспомощно их роняет. Потом обнимает нас за плечи.

— Какой чудесный день, — говорит наш рыжебородый раввин, вставая и уже намереваясь уходить. — Мы встретимся снова? Полагаю, да.

И тут он заливается румянцем:

— Не забудьте отнести Аните клубничный коктейль. Скажите, что от меня.

19. Краткая история современного еврейства

Мне очень плохо.

Обращение наших брутально настроенных Хозяек с еврейкой Джуди Стоун наводит на мысль о том, как мало знаю я о судьбе еврейских граждан Европы — откуда, видимо, и происхожу.

В помутневшей памяти всплывает воспоминание о том, как евреи собирались на работу — в надлежащем платье, согласно общепринятой моде или правилам. Их лавки, где они обслуживали население, всегда были безукоризненно чисты, их служба подобострастна. Их дети были хорошо воспитаны, вежливы и образованы.

Евреи глубоко уважали государство и трепетали перед символами власти, госучреждениями и чиновниками. Государство, в свою очередь, терпело их, закрывало глаза на их присутствие — порой даже, если надо было, награждало их почестями и званиями.

Тогда почти все евреи Западной Европы успешно приближались к тому, чтобы стать полноправными членами надежного среднего класса.

Иначе обстояло дело в Восточной Европе, особенно в Польше и России, где евреи выказывали чрезмерную гордость, полагая себя независимой нацией. Они упорно отказывались ассимилироваться. По сути, они составляли нацию внутри нации.

Они фанатично блюли свою древнюю религию. Невежественные, в лохмотьях, рассеянные по захолустным и заболоченным городкам и далеким от мира селениям, они предпочитали жить летом в грязи, а пресловутой русской зимой — в снегах. Только бы сохранить свою самобытность.

Но когда к власти пришли кровавые большевики{51}, восточноевропейские евреи быстро переменились. Они отказались от своего сепаратистского фанатизма и очутились на передовой революции.

Все это я помню.

Но еще я слышал, что во время Второй мировой войны немецкие военные вместе с предвзятым местным населением уничтожили значительную часть евреев Востока.

Впрочем, не всех — многие успели бежать или спаслись под крылом у Советов; эти увидели, как большевики выиграли войну с нацистами.

В конце концов евреи разочаровались в большевизме. Для меня это загадка. Возможно, потому, что в далеком Израиле у евреев возникло собственное государство. Или потому, что в отдельных и прискорбных случаях советское руководство, точнее сталинисты, преследовали тех самых людей, которые восторженно приветствовали революцию. А может, российские евреи слушали американское радио и узнавали о том, как прекрасна и беспечна жизнь на Западе.

Сейчас в бывшей империи Сталина среди евреев нарастает волна недовольства. Я слышал, они жаждут не старого Бога, не новой родины в Израиле, но «котлов египетских» — передовых рабовладельческих режимов Запада, особенно самого позолоченного из них, наших Соединенных Штатов, и всего сильнее — нашей де-факто Столицы, нашего Вавилона-на-Гудзоне, Нью-Йорка!

Некоторые говорят, что американские евреи взяли на себя роль эксплуататоров; некоторые утверждают, что американские евреи гонятся за наживой и хитроумно добиваются своего. Но что же тут плохого? Это и движет экономикой. Разве мы на Западе не умеем это лучше всех? Столько добра — лишь руку протяни. Разве наша культура не зиждется на Свободном Предпринимательстве?

Даже в таких продвинутых авангардистских салонах — скажем, подобных нашему Дому Аниты, — встречаются ярые антисемиты, которые утверждают, что богатые евреи выставляют себя напоказ. Они — предмет зависти неимущих: чернокожих, которые едва слезли с пальм, и латиноамериканцев, нищих и еле спасшихся от голода.

Но эти богатые евреи в меньшинстве. В Нижнем Ист-Сайде Манхэттена, в Бруклине и Бронксе немало еврейских бедняков.

Так или иначе, евреи, которых видел я, особенно в Европе, ревностно играют ту роль, что назначила им жизнь: принимают все, что дают, горечь вместе со сладостью.

Я всегда считал евреев честными, трудолюбивыми, умными и законопослушными людьми. Из-за своего безнадежного статуса меньшинства они так и не развили в себе волю к власти. Они не подобострастны. Изо дня в день они упрямо выживают и усердно трудятся, поэтому их можно счесть самыми прилежными слугами.