Дом Аида

Через два дня после их отплытия из Сплита небо заволокло серыми тучами. Поднялись волны. Холодные брызги покрывали палубу, поручни, и канаты заледенели.

– Думаю, дело в скипетре, – пробормотал Нико, прокручивая в руках добытую древность. – Наверняка в нем.

Пайпер призадумалась. С самого их возвращения из дворца Диоклетиана Джейсон и Нико вели себя как-то скованно и уклончиво. Что-то очень важное произошло там – что-то, о чем Джейсон не посчитал возможным ей рассказать.

В целом предположение Нико, что на погоду влиял скипетр, было, скорее всего, верным. Черный шар на его конце, казалось, всасывал в себя цвета прямо из воздуха. Золотые орлы в основании холодно сверкали. Скипетр предположительно давал власть над мертвыми, и от него определенно тянуло чем-то нехорошим. Тренер Хедж, решив взглянуть на него, резко побледнел и объявил, что намерен отправиться к себе в каюту и восстановить душевное равновесие просмотром фильмов с Чаком Норрисом (хотя Пайпер подозревала, что на самом деле он общался через сообщения Ириды со своей подружкой Мелли; в последнее время тренер пребывал в странном волнении относительно нее, хотя ждать от него объяснений было делом напрасным).

Так вот… Да, может, этот странный леденящий шторм был вызван скипетром. Но Пайпер чувствовала, что дело не только в нем. Что-то надвигалось – что-то куда серьезнее.

– Говорить здесь – не вариант, – решил Джейсон. – Давайте отложим совещание.

Они собрались на квартердеке, чтобы обсудить дальнейшие действия, так как до Эпира оставалось не так уж много. Но находиться сейчас здесь было явно не лучшим решением. Ветер гнал по палубе льдинки. Море под ними волновалось.

В общем-то, Пайпер ничего не имела против волн. Подъемы и падения корабля напоминали ей о том, как они с папой занимались на калифорнийском побережье серфингом. Но Хейзел явно было нехорошо. Бедняжка страдала от морской болезни даже во время легкой зыби. Глядя на нее, можно было подумать, что она пытается проглотить бильярдный шар.

– Мне нужно… – Хейзел рыгнула и указала вниз.

– Конечно, иди, – Нико поцеловал ее в щеку, что весьма удивило Пайпер. Он почти никогда не проявлял добрых чувств по отношению к кому-либо, даже к сестре. Нико ненавидел физический контакт. А этот поцелуй… можно было подумать, что он прощается с ней навсегда.

– Я провожу тебя, – Фрэнк обвил рукой талию Хейзел и помог ей спуститься по лестнице.

Пайпер очень надеялась, что самочувствие Хейзел улучшится. В последние вечера после победы над Скироном они много разговаривали. Быть единственными девушками на корабле – это нелегко. Они рассказывали друг другу истории, жаловались на отвратительные привычки парней, а иногда даже вместе плакали, вспоминая Аннабет. Услышав о ее впечатлениях от управления Туманом, Пайпер с удивлением отметила, как это, оказывается, похоже на использование волшебного голоса. Пайпер предложила ей свою помощь. В ответ Хейзел пообещала потренироваться с ней в бое на мечах – в чем Пайпер была полным нулем. Все говорило о том, что она нашла себе нового друга, и это было просто отлично… если только им удастся прожить достаточно долго, чтобы успеть насладиться дружбой.

Нико стряхнул с волос изморозь и хмуро посмотрел на скипетр Диоклетиана.

– Нужно убрать эту штуку. Если это правда она влияет на погоду, может, стоит отнести ее куда-нибудь в глубь корабля…

– Давай, – согласился Джейсон.

Нико косо посмотрел на Пайпер и Лео, будто опасаясь, что они начнут обсуждать его, стоит ему уйти. Пайпер чувствовала, что его психологическая защита просто зашкаливала, как если бы его сознание свернулось в упругий шарик, прямо как тогда, когда он погрузился в глубокий транс внутри бронзового кувшина.

Как только он скрылся на лестнице, Пайпер внимательно посмотрела на Джейсона. В его глазах плескалось беспокойство. Что же такого произошло в Хорватии?

Лео вытащил из своего пояса отвертку.

– Совещание, совещание… И вот мы вновь втроем.

«Вновь втроем».

Пайпер вспомнила ветреный Чикаго прошлым декабрем, когда они трое, отправившись на свое первое задание, приземлились в Миллениум-парке.

С тех пор Лео почти и не изменился, разве что сжился со своей ролью сына Гефеста. У него всегда были нелады с нервной системой, но теперь он знал, как с этим справляться. Его руки не успокаивались ни на секунду, они были в постоянном движении: вытягивали из отсеков на поясе какие-то инструменты, крутили штурвал, возились с обожаемой архимедовой сферой. А сегодня он снял со штурвала и отключил бронзовую голову Фестуса ради техобслуживания – собирался перепаять процессор ради улучшения работы блока взаимодействия со сферой, что бы, черт побери, это ни значило.

Что касается Джейсона, то он похудел, подрос, а с лица не сходила усталость. Волосы, когда-то коротко стриженные в римском стиле, отросли и были постоянно взлохмачены. Короткие пряди с левой стороны, оставленные пулей Скирона, добавляли изюминки, или, скорее, бунтарства. Светло-голубые глаза смотрели как-то по-взрослому, и в них постоянно читались беспокойство и ответственность.