Дом

Здесь и там есть крошечные кусочки, всего лишь секунды, воспоминаний.

Помню, как мы где-то стояли с Домом.

Помню, как я к нему прижалась. Но неужели мы на самом деле…?

Дом поднимает брови и поднимает одну из своих рук. Левую руку. Которую он держит перед собой, показывая мне толстое золотое кольцо, обвивающее его безымянный палец.

Я дрожащей рукой поднимаю руку, обращенную к нему ромбом.

«Мы поженились», — пропищала я.

«Мы поженились». Доминик, как всегда спокойный, кивает головой на мою руку. «По крайней мере, мы сделали это со стилем».

Я переворачиваю руку обратно, чтобы видеть блестящую сторону. «Я…» — из меня вырывается смех. «Мы серьезно это сделали?»

«Мы серьезно это сделали».

Мой взгляд мечется между моим бриллиантом и моим… мужем. Моим новоиспеченным мужем, который кажется слишком спокойным.

Я опускаю руку. «Как это произошло?»

«Если память не изменяет, то всего в нескольких дверях от тайского ресторана, где мы были, есть часовня». Он пожимает плечом. «Полагаю, выпивка, разговоры о семье и хороших женщинах могли заставить нас вести себя немного опрометчиво».

«Немного?!» Паника сквозит в моих словах. «Доминик, мы поженились ».

Он ухмыляется. «Да, мы это сделали. А теперь иди сюда, жена».

«Доминик, мне нужно, чтобы ты был серьезен».

«Я абсолютно серьезен, Ангел. А теперь иди сюда, чтобы мы могли поговорить лицом к лицу». Дом откидывает одеяло, чтобы сесть. И у меня пересыхает во рту.

Он в боксерах. Только в боксерах. Но они задрались.

И милый Иисус… Его бедра.

Я знала, что они будут сильными и мускулистыми, но видеть их — это не то же самое, что сидеть на них. Потому что они еще и татуированы.

Его сочные бедра покрыты татуировками.

Я задавалась вопросом, насколько глубоко доходили татуировки Доминика. И теперь я знаю.

Они идут до самого низа.

Из-под его трусов-боксеров виднеются еще больше символов и узоров, которые опоясывают его ноги до щиколоток.

Доминик похлопывает по пустому месту на матрасе, и я открываю от него взгляд.

Кровать едва ли кажется безопасной территорией, особенно с таким взглядом, но мои ноги холодеют. И я, может, немного сумасшедшая, но я не умерла.

Я еще раз смотрю на свое кольцо, затем иду к кровати.

Я осторожна, когда сажусь, опуская переднюю часть его рубашки вниз, когда я сижу, скрестив ноги, лицом к нему. Длина достаточная, чтобы скрыть тот факт, что на мне нет нижнего белья.

Дом поворачивается так, что мы оказываемся лицом друг к другу. «Валентина, помнишь, что я говорил тебе об извинениях?»

Его вопрос не соответствует моим ожиданиям, поэтому мне требуется некоторое время, чтобы ответить. «Ты сказал, что никогда этого не делаешь».

Дом кивает. «Я также не лгу. И я не начну делать ни то, ни другое сейчас и притворяться, что мне жаль, что мы это сделали». Он кладет свою руку поверх моей, его большой палец подталкивает большой бриллиант.

«Но…» Почему я не могу придумать ни одного аргумента, почему это безумие? «Но мы даже не знакомы».

Он качает головой. «Не делай этого. Мы могли поторопиться с процессом. Или вообще пропустить большую его часть. Но мы знаем друг друга. Скажи мне, что нет».

Мой взгляд метался между ним и мной, и я видела, насколько он серьезен.

Я протягиваю правую руку и кладу ее поверх его левой.

Мой указательный палец ощущает реальность кольца, которое он носит.

«Мы знаем друг друга», — тихо признаюсь я, потому что это правда. «Я рассказала тебе больше, чем кому-либо за… долгое время». Месяц с лишним ежедневной переписки — это больше отношений, чем, как мне кажется, у меня когда-либо было.

«Я знаю. И я разговариваю с тобой больше, чем с кем-либо в моей семье».

Я не спускаю глаз с его кольца, потому что следующую мысль, которая приходит мне в голову, я не смогу высказать.

А как же любовь?

Мое сердце сжимается.

Я просто хочу любви.

Настоящая любовь.

Я хочу выйти замуж по любви.

Я прикусываю губу.

То, что у нас сейчас что-то не получается, не значит, что мы не сможем найти это вместе.

Он хороший человек.

Дом хороший человек. И его отношения с семьей доказывают, что он способен любить.

И если он не хочет с этим бороться, почему я должна?

Я поднимаю глаза. «И что же нам делать?»

Он кладет руку мне на голое колено. «Сначала мы совершаем половой акт».

Я поднимаю брови, а мои щеки горят. «Половой акт? Неужели люди все еще так называют это?»

Он перемещает другую руку из-под моей к моему голому бедру. «Я придерживаюсь традиций, когда дело касается брака».

«Как так?» — выдыхаю я, когда он поднимает руки выше.

«Брак не является настоящим до тех пор, пока он не будет консумирован».

Его большие пальцы задевают край рубашки.

"Что еще?"

«Брак делает нас семьей».

Мое бедное одинокое сердце сжимается так сильно, что оно почти лопается.

«Мне это нравится», — шепчу я.