Дом

Сегодня в отделении довольно спокойный вечер. До сих пор Нине удавалось избегать встречи с Моникой. Нахаль принесла старушке ужин в постель и занялась ее вечерним туалетом. Не задавая вопросов, почему Нина попросила ее об этом.

Нахаль чересчур молчалива. Нина знает, что сегодняшний эксперимент с собакой-терапевтом потерпел фиаско, но спрашивать ни о чем ей не хотелось.

Она обрабатывает руки санитайзером и возвращается в комнату Улофа. Видит, что он тихо плачет.

– Как вы? – спрашивает Нина.

Улоф отворачивается – не хочет смотреть ей в глаза. – Стареть тяжело, – сокрушается он. – Ты можешь столько дать людям, но это никому не нужно.

Его дочь не возвращалась с того дня, когда Улоф переехал сюда. И Нина не может не задумываться над вопросом: а кто навещал бы ее, окажись она здесь? И происходило бы это по собственной воле людей или только из чувства долга? Хочется надеяться, что к тому времени она бы уже не заметила разницы.

Нина утешает Улофа, но он не реагирует. Очевидно, хочет, чтобы его оставили в покое. Нина идет в комнату для персонала и готовит питательные напитки, которые Сукди разнесет ночью, добавляет побольше сливок и чернослива. Вымыв блендер, Нина выключает кран, и ей кажется, будто она слышит чьи-то причитания.

Нина выпрямляется, сомневаясь, не почудилось ли ей. Оборачивается. Замечает движение по другую сторону стекла.

Она выходит в коридор и встает на пороге общего зала. Свет там выключен. Небо над стеклянным потолком покрыто густыми облаками, сегодня вечером темнее, чем обычно в это время года. На одном из диванов Нина замечает тучную фигуру.

Сопение. Невнятное бормотание. Что-то похожее на молитву.

– Лиллемур? – Нина заходит в зал, полный теней.

Бормотание затихает.

– Да, – отвечает на удивление тонкий голосок.

– Не спите? Не смогли заснуть?

– Я не могу находиться в своей квартире.

– В каком смысле?

Глаза Нины постепенно привыкают к темноте. Она садится на низкий журнальный столик. Видит, как за спиной Лиллемур по коридору Б почти бежит Адриан. – Хотите, я провожу вас домой? – предлагает Нина.

Лиллемур мотает головой:

– Он сейчас у Моники, но может вернуться в любой момент.

– Кто?

Лиллемур оглядывается по сторонам. На нее падает свет из коридора Б.

– Расскажите, – просит Нина.

– Никакой он не ангел-хранитель, – шепчет Лиллемур. – Все это время я ошибалась. Думаю, он из другого места.

– Другого места не существует, – возражает Нина. – Вы ведь тоже в это не верите?

Но точно она не знает. Она видела, как Лиллемур возится со своими ангелами. Разговаривает с ними. Поет им. Все это выглядело так невинно, почти по-детски. Неужели это было заклинание от чего-то другого? – Дьявол и сам был падшим ангелом, – шепчет Лиллемур. – Как я могла быть такой дурой?

– Лиллемур. Дьявола не существует.

– Ты же знаешь, что это его самая большая ложь? Заставить нас верить, что его не существует?

Нина качает головой. Не знает, что сказать.

Что бы ни происходило с Моникой, дело тут не в дьяволе. Но для Лиллемур это все правда. Наверное, ужасно жить в мире, где дьявол и его посланники могут появиться, когда меньше всего этого ожидаешь.

– Если не веришь мне, зайди к Монике, – говорит Лиллемур и снова раскачивается взад-вперед. – Они разговаривают друг с другом. Я слышала их через стену. Пластиковые чехлы на диванных подушках вяло протестуют, прогибаясь под тяжестью тела старухи.

– Пойдемте, я уложу вас спать, – предлагает Нина. – Могу дать вам таблетку, которая поможет уснуть.

– Не хочу я спать. – Лиллемур качает головой. – Может, тогда я больше не проснусь.

– Когда-нибудь вам все равно надо будет уснуть.

– Только когда там все утихнет.

– Ладно. – Нина встает. – Я загляну туда. Если пообещаете потом лечь спать.

Она оставляет Лиллемур в зале и выходит в освещенный коридор Г. Смотрит на дверь в квартиру Г6.

Она не хочет заходить к Монике. Это нежелание ощущается на физическом уровне.

Я могу попросить Нахаль заглянуть к ней.

Именно эта мысль заставляет Нину решительным шагом пойти к квартире Г6. Это невыносимо.

Бояться нечего. Это же Моника. И Монике нужна моя помощь.

У двери Нина останавливается. И правда слышит голоса изнутри. Слов не разобрать, но интонация возбужденная.

Моника стоит посреди комнаты, словно ждет ее.

– Я уж было подумала, что ты прибежишь, размахивая крестом, – ухмыляется старуха.

Невозможно не заметить ее насмешливый тон. Нина осматривается в квартире, и внутри нее зарождается страх. Моника здесь одна.

Заглядывая в ванную, Нина старается казаться равнодушной. И там никого.

Страх становится сильнее, сдавливает Нине грудь.

– Зачем мне крест? – спрашивает она.

– Ну мне-то откуда знать? Эксперт ведь у нас Лиллемур.

Откуда она знает? Она слушала нас?

– Мне показалось, я слышала голоса, доносящиеся отсюда, – говорит Нина.

Моника разводит руками:

– Здесь только я. – Она ухмыляется. – Кто еще может здесь быть? Может, твоя мама?

Нина сглатывает.

– Нет, – говорит она. – Моя мама умерла. Но я волнуюсь за вас, Моника. Вы не в порядке.