Долина Виш-Тон-Виш

Гостиницу можно было отличить от окружающих строений по ее большим размерам, открытой коновязи и какому-то выпирающему виду, с которым она являла себя на линии улицы, словно приглашая путника войти. Вывеска раскачивалась на столбе, напоминавшем виселицу и вследствие морозных ночей и теплых дней уже отклонившемся от вертикального положения. Изображение на ней на первый взгляд могло порадовать сердце натуралиста уверенностью, что он открыл какую-то неведомую птицу. Однако художник позаботился насчет последствий столь разительной ошибки, старательно написав под творением своей кисти: «Это вывеска Вип-Пур-Вилла». А даже самый безграмотный путник в тех местах наверняка знал, что так прозвали в народе Виш-Тон-Виш, или американского козодоя87.

Но мало что осталось от леса в непосредственной близости от деревни. Деревья валили издавна, и прошло достаточное время, чтобы исчезла большая часть следов их прежнего существования. Но если отвести взгляд от скопления построек, становились очевидными признаки более недавних вторжений в дикую природу, пока обзор не заканчивался вырубками, где штабеля бревен и нагромождения срубленных деревьев говорили о недавнем применении топора.

В те давние дни американский земледелец, подобно земледельцам большинства стран Европы, проживал в своей деревне. Угроза насилия со стороны дикарей породила обычай, схожий с тем, что за столетия до того возник в другом полушарии из-за вторжений воинственных варваров и, за немногими и отдаленными исключениями, лишил картину сельской жизни очарования, которое время и совершенствование общественных условий как будто медленно возрождают. Некоторые остатки этой старинной практики все еще прослеживаются в той части Штатов, о коей мы пишем и где даже в наши дни фермер часто покидает деревню, чтобы разыскать свои разбросанные поля по соседству. Все же, поскольку человек никогда не был здесь подчинен системе и поскольку каждый индивид всегда имел свободу сообразовываться со своим собственным нравом, более смелые духом рано начали порывать с практикой, при которой ровно столько же теряли с точки зрения удобства, сколько выигрывали в отношении безопасности. Даже в описываемой нами картине дюжина скромных жилищ была разбросана среди недавних вырубок по склонам гор и далеко не в том положении, чтобы обещать надежную безопасность от любого внезапного вторжения общего врага.

Однако для защиты всех жителей в случае крайней необходимости в удобном месте близ деревни стоял огражденный частоколом жилой дом, похожий на тот, что мы имели случай описать на предыдущих страницах. Он был укреплен сильнее и более тщательно, чем обычно; пикеты оснащены с флангов блокгаузами, и в других отношениях здание имело вид сооружения, готового к любому сопротивлению, какого могли потребовать войны тех мест. В нем располагалось обычное жилище пастора, и сюда своевременно переправили большинство больных, чтобы избежать необходимости препровождать их туда в менее благоприятный момент.

Вряд ли нужно рассказывать американцу, что тяжелые деревянные заборы делили весь этот небольшой ландшафт на участки площадью примерно по восемь — десять акров; что тут и там крупный рогатый скот и овцы паслись без пастухов или подпасков и что если ближайшие к жилью поля начали приобретать вид заботливо ухоженного хозяйства, то более отдаленные постепенно выглядели все более заброшенными и менее ухоженными, пока наполовину распаханные вырубки с почернелыми пнями и деревьями с ободранной корой не сливались с темным массивом живого леса. Такие картины более или менее сопровождают любую сельскую сцену в округах местности, где время сделало еще только первые шаги на пути улучшений.