Долина Виш-Тон-Виш

Повторный оклик Контента, который вел лошадь, нагруженную тушей барана, со стороны задних ворот, оборвал тайное совещание. Ибен Дадли, получив монету, поспешил вслед хозяину. Но расстояние до наружных построек было достаточным, чтобы он смог незаметно осуществить свое таинственное намерение. Пока Контент старался успокоить тревогу жены, которая все еще порывалась разделить с ним опасность, теми доводами, что тут же приходили ему в голову, Дадли положил тонкий кусочек серебра между зубами и, обнаружив необыкновенную силу своих челюстей, заставил его принять плоскую и округлую форму. Затем он ловко загнал сплющенную монету в дуло своего ружья, озаботясь убедиться, что она останется там до тех пор, пока он сам не пошлет ее по ее расколдовывающему от чар назначению с помощью пыжа, оторванного от подкладки его одежды. Воодушевленный этим грозным вспомогательным средством, суеверный, но тем не менее храбрый житель пограничной полосы зашагал вслед за своим спутником, насвистывая тихий напев, в одинаковой степени выражавший его равнодушие к опасности обычного рода и его восприимчивость к впечатлениям менее земного характера.

Те, кто живет в более старых округах Америки, где мастерство и трудолюбие соединялись в поколениях, чтобы расчищать землю от неровностей и стереть следы ее природного состояния, могут составить лишь малое представление о тысяче вещей в местах вырубок, которые способны поразить воображение человека, встревоженного увиденным в неверном свете даже не закрытой облаками луны. Еще менее это могут сделать те, кто никогда не покидал Старый Свет, и, только увидев воочию, смогут вообразить себе поля, гладкие, как поверхность спокойной воды, и обрисовать впечатление, производимое тем, что осталось от давно сгнивших деревьев, разбросанных в этот час на широком пространстве расчищенной земли. Как ни были привычны к такому зрелищу Контент и его спутники, возбужденные своими страхами, они видели в каждом темном и дальнем пне дикаря и не пропускали ни одного уголка высокого и прочного частокола, не бросив пытливого взгляда, чтобы убедиться, не распластался ли враг в его тени.

Однако никакого нового повода для опасений за то короткое время, что двое храбрецов занимались уходом за лошадью Пуританина, не возникло. Задача была выполнена, туша забитого барана Прямые Рога надежно укрыта, и Руфь уже торопила мужа с возвращением, когда их внимание привлекло поведение и выражение лица их спутника.

— Человек ушел, как пришел, — сказал Ибен Дадли, стоявший, качая головой, в явном сомнении, перед пустым стойлом. — Здесь нет скотины, хотя я собственными глазами видел, как дурачок принес сюда полную меру овсяной мешанки, чтобы накормить лошадь. Тот, кто почтил нас своим присутствием за ужином и благодарственной молитвой, устал от компании раньше, чем настал час отдохновения.

— Коня и вправду нет, — сказал Контент. — Человек, должно быть, отчаянно спешил, раз ускакал в лес глубокой ночью, зная, что и в самый долгий летний день он вряд ли достал бы лучшего коня, чем тот, на котором он поспешил к другому христианскому жилью. Для такой прыти явно есть причина, но хватит и того, что нас это не касается. А теперь мы отправимся на боковую в уверенности, что Тот, кто бдит без устали, обережет наш сон.

Хотя человек в тех местах не может довериться сну, не обезопасив себя запорами и замками, мы уже имели случай сказать, что за хозяйством приглядывали без особой заботы. Двери конюшни были просто закрыты на деревянную щеколду, и группа вернулась из этой короткой экспедиции, слегка ускорив шаг из-за чувства какого-то беспокойства, овладевшего каждым в соответствии с его характером. Но до укрытия было рукой подать, и к нему добрались быстро.

— Ты ничего не видел? — спросил Контент Рейбена Ринга, славившегося своим острым глазом и сообразительностью, отличавшими его не меньше, чем беспомощность его брата. — Ты ничего не заметил за свое дежурство?

— Ничего необычного, и все же мне не нравится то бревно возле частокола напротив бугра. Не будь это наверняка полуобгорелый кряж, можно подумать, что он живой. Но когда работает воображение, зрение обостряется. Пару раз мне показалось, что он катится в сторону ручья. Я и сейчас не уверен, что, когда впервые увидел его, он не лежал футах в восьми или десяти выше по склону.

— Это может быть и живое существо!

— Если доверять глазу лесного жителя, это вполне возможно, — заметил Ибен Дадли. — Но будь оно одержимо даже легионом злых духов, его можно усмирить петлей на ближайшем углу. Посторонитесь, мадам Хиткоут (ибо положение и богатство владельцев долины давало Руфи право на такое уважительное обращение работников), дайте мне прошить его… Постойте-ка, в моем ружье особая, заговоренная пуля, которую, пожалуй, грешно тратить на такую тварь. Ведь это может оказаться всего-навсего медведь-сладкоежка. Я оплачу выстрел, если одолжишь мне твой мушкет, Рейбен Ринг.