Долина смерти. Век гигантов

— Ну, что мне с ним делать?! — возмущался старик. — Не тащить же его две версты на своей спине?! Ступай, позови людей…

Карлушке совсем не хотелось бросать выуженного человека на произвол «злого» деда; кроме того, сгустившаяся темнота отнюдь не благоприятствовала двухверстному путешествию до поселка.

— Я, пожалуй, не пойду, — неуверенно сказал он. — Лучше я буду трясти…

Дед снова схватился за палку, а человек в это время пришел в себя.

— Откуда я? — спросил он на чистом английском.

Фридрих Кюммель когда-то служил матросом и был неплохим матросом, он чуть было не сделался старшим боцманом. Поэтому английский язык ему был знаком.

— Вы, гражданин, распугали мне всех сомов, — угрюмо процедил он.

— Значит, я был в воде? — спросил человек, пытаясь подняться с земли.

— Вы, гражданин, чурбаном рухнули в воду и распугали мне всех сомов, — упрямо продолжал дед.

— Ах, значит, я упал с аэроплана…

Карлушка смотрел прямехонько в рот выуженному человеку и, хотя не понимал ни слова из его странной речи, все же чувствовал себя на одиннадцатом небе от блаженства.

— Дедушка, он высохнет? — спросил он.

Но дед продолжал свое:

— Я вас, гражданин, когда вы примете человеческий вид, привлеку к судебной ответственности за…

Человек с трудом поднялся, с удивлением оглядывая свое платье, увешанный лягушачьими лапками и крючками.

— Мне нужно сухое платье и белье, — твердо выговорил он.

— Может быть, вы хотите, чтобы я разделся? — пробурчал дед.

— Мне нужно переменить одежду, — снова повторил человек и потом, вдруг заметив мальчугана, обратился к нему: — Не падало ли здесь еще чего-нибудь?…

— Ни-че-во-шень-ки не понимаю, — чуть не плача от досады, протянул Карлушка, обращаясь не к человеку, а к старику.

Человек сейчас же перевел свой вопрос на немецкий. Карлушка встрепенулся:

— Падало! Падало! Да еще как, ого! Только там… — и он махнул рукой в ночную темь.

— Я так и думал, — произнес человек, как бы про себя.

— Он — не круглый идиот… Ну, принеси мне, что там упало.

Карлушка безмолвно придвинулся к деду.

— Ну, пойдем вместе, — понял его человек.

Карлушка еще тесней прилип к старику.

— Он, гражданин, боится темноты и вас, — нехотя пояснил Кюммель. — Вы посидите тут, а я с ним схожу, так и быть…

Нашли чемодан, пальто и палку с золотым набалдашником.

Палку странный человек тотчас же подарил деду, мокрое белье и платье с лягушачьими ножками — Карлушке, а сам переоделся в сухое белье и новую пару.

— Далеко ли отсюда до города? — спросил он.

— До поселка две версты, — преобразившийся, отвечал дед, — а от поселка на трамвае… Мы вас, гражданин, проводим… Карлушка, — прибавил он, — сматывай удочки и все… Такого сома мне еще не приходилось лавливать…

В поселке человек спохватился денег, но не нашел даже ни одного пенса. Старик любезно одолжил ему на трамвай до английского посольства.

При прощании малолетний Карлушка спросил, подражая деду:

— Вы когда еще будете падать, гражданин?…

— Н-не знаю, — отвечал странный человек вполне серьезно.

На следующий день, рано утром, можно было видеть выуженного человека в кафе «Националь», что на Фридрих-штрассе, — за газетой. Он пожирал яичницу и в то же время хронику города. Одинаково энергично действовал и зубами, и глазами.

— Тэ-тэ-тэ-тэ… Я так и знал, — наконец сказал он удовлетворенно, откладывая газету и потягиваясь, несмотря на то, что последнее в приличном обществе не принято. — Он себя выдает с головой. Он — дурак. Набитый дурак…

После этого выуженный человек — мистер Чарльз Ричард Фредерик Уэсс — позвонил в главное полицейское управление:

— Что — еще не поймали таинственного убийцу?…

— Вы кто такой?…

— Я с ним ехал в одной каюте на аэроплане. Он обокрал меня и выбросил в окно… Это — русский большевик. Он выкрал у меня ценные бумаги…

— Будьте добры, зайдите к нам и сообщите свою фамилию.

— Хорошо. Я сейчас буду… Так он еще не пойман?…

— Нет. Прочтите франкфуртские газеты.

Мистер Уэсс бросил телефонную трубку и немедленно поехал в… Франкфурт. В полиции долго его ждали…

Франкфуртское общество находилось в паническом ажиотаже: неизвестный зверски убил трех жандармов, двух уважаемых всеми граждан, забравшись к последним на квартиру и унеся с собой валюту в золотом исчислении на несколько сот тысяч марок, начальника станции, и как будто уже скрылся из города.

Мистер Уэсс не ждал, чтобы ему предложили почитать, а сам лихорадочно стал рыться в провинциальной прессе.

— Ну, конечно, большой дурак, — сказал он себе, когда снова нашел в телеграммах из Глогау потрясающие известия о загадочной смерти двух сотрудников тайной полиции и хозяина отеля. — Я его непременно поймаю…

Из Глогау кровавый след тянулся до Бреславля, отсюда — до Оппельна и Ратибора.

В Будапеште неутомимый преследователь соображал:

— Куда же, в конце концов, мчит этот дурак?… Где он остановится?… Или, может быть, он намеревается уподобиться Агасферу — вечному страннику? Что ж, весьма возможно, но тогда я его не поймаю…