Долина костей

– Сдаю значок и табельное оружие. Я предлагаю вам представить это так, будто вы вынудили меня подать в отставку. Если какое-то дерьмо, касающееся этой истории, всплывет на поверхность, вот вам неплохое прикрытие. Безответственный ковбой уходит в отставку под давлением совершенно незапятнанного руководства. Но без скандала и с выходным пособием.

– Господи, Джимми, тебе нет необходимости это делать.

На лице Олифанта было написано непритворное участие, но на каком-то, тщательно завуалированном, уровне Паз уловил оттенок облегчения.

– Есть. Я уже убил двоих парней, будучи при исполнении, и как раз прошлой ночью понял, что не могу больше убивать. Оставшись на службе, рано или поздно непременно психану и опять кого-нибудь убью. – Он встал и протянул руку. – Всего наилучшего, майор. Заходите как-нибудь в ресторан. Я угощу вас обедом.

* * *

Лорна с неохотой выныривает из сна и, обнаженная, ковыляет в ванную, где останавливается перед оставшимся от прежних владельцев большим, во всю стену, зеркалом, чтобы посмотреть, как она выглядит. Явные признаки распада появятся еще нескоро, но какое это имеет значение, если процесс уже пошел. Она думает, что на какой-то короткий срок приобретет изысканную стройность, но после этого стремительно превратится в обтянутый желтой кожей скелет. С другой стороны, такой сексуальной жизни, как сейчас, у нее не было никогда. Что это: десерт для гурмана под завязку никчемной, безвкусной трапезы? Что? Лорна понимает, что ее мысленный вопрос может быть обращен только к Всевышнему, и вспоминает последнюю тетрадь, где Эммилу высказывает предположение относительно наличия у Святого Духа чувства юмора. Каково это, размышляет она, верить во все такое? Лорна мимолетно заглядывает в свое сознание и приходит к выводу, что механизм, генерирующий веру, там напрочь отсутствует. Зато присутствует что-то вроде блокиратора, мигом гасящего возникающие колебания и выдающего на мысленный экран, как в программе «Пауэр пойнт», готовые картинки с материалистическим объяснением всего того, что свалилось на нее в последнее время.

Она ощупывает свои гланды, находя их распухшими, но не изменившимися. Ее лихорадит, температура, похоже, сто с небольшим по Фаренгейту, ее подташнивает, но не настолько, чтобы вырвало. То есть, как заключает Лорна, смерть приближается, но она еще не рядом. С этой мыслью доктор Уайз забирается под душ и, смывая с себя любовную испарину, снова задается вопросом: долго ли это продлится до того, как болезнь сделает ее слишком слабой и непривлекательной для секса? Но ничего, приходит решение, к тому времени у меня будет достаточно пилюль, чтобы заснуть и не проснуться.

Уже одеваясь, Лорна думает о том, что ей вроде следует испытывать подавленность, но как бы не так. Вместо этого присутствует ощущение, будто все происходит с кем-то другим и наблюдается ею со стороны. Пресловутая «стадия отказа»? Очень может быть.

Выходя, она замечает, что дверь в комнату для гостей открыта, и слышит шорох на кухне: закрывается дверца холодильника. Это Эммилу, в шортах и футболке, с коробочкой йогурта в руках.

– О, вы встали! – говорит она, помахивая йогуртом. – Надеюсь, вы не против… Не могу вспомнить, когда ела в последний раз.

– Конечно не против, что за глупости. Может, поджарить яичницу с беконом?

– Нет, хватит и этого.

Лорна варит кофе, и они выходят в патио. В связи с прохладой кондиционеры отключены, благодаря чему можно слышать доносящееся из нависающей листвы пение пересмешников. Лорна маленькими глотками отпивает кофе и грызет уголок тоста. Теперь она никогда не испытывает голода. Эммилу сидит, скрестив ноги в плетеном кресле, и сосредоточенно, с видом глубочайшего удовлетворения, поглощает, запивая йогуртом, четыре тоста с джемом.

Сейчас ей можно дать лет четырнадцать, и Лорне трудно поверить, что эта женщина прожила описанную в признаниях жизнь: убийства, проституция, торговля наркотиками, командование войсками, хождение по колено в крови… Где она все это держит? Взгляд Лорны падает на ногу Эммилу, невольно отмечая страшные зарубцевавшиеся шрамы. Ну и где же невроз, сокрушение духа, посттравматический синдром? Ей вспоминается серия тестов, которую она, совсем недавно, так самонадеянно проводила. Впрочем, это делалось другой Лорной, той, которой более не существует. Чертова Дидерофф самим своим существованием попирает психологию как науку. Эта мысль смущает доктора Уайз.

Эммилу ловит на себе взгляд Лорны и, в свою очередь, осторожно улыбается.

– Извините. Я жру, как свинья. Мои динка были бы огорчены.

– А они что, обходятся без еды?

– Нет, конечно, но у них в чести скромность и сдержанность. Выказывать голод и обжираться против обычая. Правда, им не с чего становиться чревоугодниками, кухня у них безвкусная. Основное блюдо – каша из сорго с мертвыми насекомыми. Насекомые, с любой едой или сами по себе, в Африке служат важным источником белка.

Лорне приходится подавить рвотный позыв.