Долина идолов

Корнет Оболенский, дайте один патрон.

Переделанная к месту цитата из старого шлягера Михаила Звездинского (господи, его биография – отдельный роман, судьба этой песни – еще один роман!..) «Четвертые сутки пылают станицы!..» Там: «Раздайте патроны, поручик Голицын, корнет Оболенский – налейте вина!» Какое вино?! Один патрончик – застрелиться!

стр. 31

…эстонской кильке пряного посола…

Привет от анчаровской «Баллады о МАЗах»: «Кушай кильку посола пряного – кушай, детка, не егози!» Классическая и дешевейшая водочная закуска. Можно сказать, одно из национальных эстонских блюд. Когда в начале восьмидесятых эстонские писатели как-то принимали у себя узбекских писателей, то в ресторане «Глория» – как бы правительственного уровня кабаке – в качестве гвоздя банкета внесли блюдо интернациональной дружбы – огромный поднос плова, обложенный соленой килькой. Неширокие глаза узбеков стали похожи на пуговицы с пальто швейцара; об этом долго говорили потом в литературном Ташкенте.

стр. 31

…разбитого корыта.

«Сказку о рыбаке и рыбке» упоминать?

стр. 32

Ах не фраер Боженька: всю правду видит, да не скоро скажет.

Блатная присказка из фени пятидесятых годов,

стр. 32

…из пращи да булдыган в лоб.

Намек на Давида и Голиафа?

стр. 32

…не шейте вы ливреи, евреи.

Строка из песни Александра Галича.

стр. 32

Для тебя, Веллер, Монголия заграница…

Филфак Ленинградского университета тогда готовил в основном переводчиков с европейских языков, а элитная работа для них была, разумеется, за границей – там смотрели мир, там куда больше зарабатывали, заводили связи на советско-торгово-дипломатическом верху, за год-два работы можно было купить потом в Москве или Ленинграде кооперативную квартиру, и т. п. Но для принятия на заграничную работу нужна была хорошая анкета, желательно-с указанием общественной активности, будь то комсомольская, партийная, профсоюзная и т. п. Думая о будущем, студенты «набирали очки», занимаясь общественной деятельностью. Я учился на русском отделении – стало быть, переводчиком за границу не мог ехать все равно, а читать лекции по русской литературе выпускали за бугор проверенных профессоров и доцентов, – т. е. с точки зрения карьеры моя комсомольская деятельность была бессмысленной, тем паче что я не думал ни об аспирантуре, ни о преподавании в вузах, и вообще был евреем без связей, то есть абсолютно непроходной пешкой. Самое смешное, что дружески-юмористическое пророчество сбылось: в двадцать восемь лет, алтайским скотогоном, я таки посетил заграницу-Монголию, где в шестидесяти километрах за пограничной чертой мы принимали на перегон монгольский скот. До сорока лет, когда пошла перестройка и я начал понемножку шляться по миру, Монголия оставалась моей единственной заграницей.

стр. 32

Велика Россия, а отступать нам приходится на запад.

Пародия на крылатую фразу «Велика Россия, а отступать нам некуда». Приписывается то политруку Клочкову, то лейтенанту Дееву – командиру двадцати восьми бойцов панфиловской дивизии, которые полегли, отражая в декабре 41 атаку немецких танков. В шестидесятые годы выяснились интересные вещи. Во-первых, не все 28 погибли, как объявили тогда. Некоторые остались живы. Во-вторых, когда Александр Кривицкий, корреспондент «Красной Звезды» (позднее известный журналист), привез в редакцию этот материал, главный редактор Давид Ортенберг логично спросил: «Слушай, если они все погибли, откуда же ты знаешь, что политрук Клочков это сказал? – Я уверен, что он должен был так сказать!» – ответил умный и политически очень грамотный Кривицкий. Так создавались легенды, на которых мы росли. – Кроме того, «на Запад» – намек на эмиграцию семидесятых, когда «свободомыслящим и талантливым» места в Союзе действительно не очень-то находилось.

стр. 32

…автоматически означала,

что отец мой вышибается..