Долина белых ягнят

Каскул вздрогнул: «Не по мою ли душу этот кабардинец?»

— Фамилия? — Нарчо словно на допрос вызвали, но он готов был ответить на все вопросы, лишь бы задержать гостя.

— Чья — моя или его?..

В этот миг у крыльца послышался топот копыт.

— Кого опять черт несет? — Михеич, не вставая, всем грузным своим корпусом перегнулся через стол к окну, пытаясь разглядеть всадника. Как всегда, насторожился и Каскул. Но за окном на коне без седла гарцевал всего только старый конюх. Через минуту он уже вошел в контору, лихо провел пальцем по усам, сел и тут вспомнил:

— Извини, Михеич, забыл спросить, можно ли войти, а то, если у вас разговор сурьезный…

— Сиди, коли вошел. Да выкладывай, зачем явился.

— Деньги мне нужны. Покупаю кобылку. Чистокровку. По трем хуторам искал, нашел наконец. Частник, сам знаешь, по перечислению не согласится. Ему подавай наличными. Правда, кобылка товарный вид потеряла. Ничего, откормим — в теле будет. А то уведут вот они тридцать голов, с чем мы останемся? — Старик сердито покосился на Нарчо.

— Покупаем в розницу, продаем оптом, — с раздражением сказал Михеич Каскулу, стукнув кулачищем по столу. — Как это тебе нравится? А?

Нарчо, понимая, что слишком добрых чувств у этих людей он не вызывает, хотел потихоньку смыться.

— Куда же ты? Поговорим о деле, поторгуемся, — насмешливо остановил его завхоз. — Положим, дадим мы вам тридцать голов. А сколько вы нам дадите?

— Да уж не обидим, — по-взрослому солидно бросил Нарчо.

— Ну ты даешь! Небось на вашем конзаводе директором твоя мама! — Каскул искренно расхохотался.

— Смеешься? А у него и вправду наряд на тридцать голов. Тридцать! Главк подписал. — Михеич снова стукнул по столу.

Каскул еще раз оглядел паренька с ног до головы:

— Доверенное лицо, надо же! Как зовут-то тебя, командировочный?

— Нарчо.

— Другой-то, постарше, по-моему, к тебе поехал. Разминулись, видно. Кто его туда направил — ума не приложу, — пожал Михеич плечами.

— Ко мне? — Каскул снова встревожился. — Он не мог меня застать. Я третий день мотаюсь. — Он ощутил страх. Военный, из войск НКВД, поехал без предупреждения. Случайно ли? Откуда он знает, где я? Кто его послал?

— Может, он не к тебе поскакал, а носится по хуторам, кобылиц скупает. — Старый конюх затянулся поглубже и выпустил струю едкого дыма, похожего цветом на его бороду.

— Может, и так. Я ведь ему сказал: «Не видать тебе наших кобылиц как своих ушей». А с пустыми руками им возвращаться смысла нет… — Михеич как бы поставил точку над «и». — А ты-то нашел что-нибудь? — Завхоз знал, что Каскул разъезжал по хуторам в поисках породистых кобылиц. Он заезжал и в кооперативное хозяйство, и в неконеводческие совхозы, и на фермы. Где предлагал купить, где — поменяться.

— Пять голов. Улов невелик.

— Ничего. И то дело.

Каскул снова обратился к Нарчо:

— Ты не сказал, как зовут твоего джигита. — В голосе его звучала наигранная непринужденность.

— Айтек.

— А фамилия?

— Оришев.

— Оришев? А не Батырбекович ли?

— Батырбекович?

— Выходит, к тебе знакомец пожаловал, а ты взял да ускакал от него. — Завхозу внезапно пришло в голову: Айтек знал, что едет к земляку, а тот заранее пообещал ему поддержку. Ну если так, смотри, Каскул!.. Да, пожалуй, нет, не похоже на него, устыдился Михеич своих подозрений и сказал вслух: — У казаков да горцев обычай одинаков — гостеприимство превыше всего. Езжай к себе, встречай гостя, как надо. О деле потом поговорим. Вот-вот генерал должен подъехать. Подъедет — дам тебе знать. Как он решит, так и будет. Только я надеюсь: но видать им не только конематок — пары копыт от конематок не получат. Пусть хоть мешок с нарядами волокут. Генерал не позволит. Как приехали, так и уедут.

И тут старый конюх выдвинул оригинальную идею:

— А что, Михеич, может, он, пока мы тут сидим, уже отсчитал себе тридцать голов и был таков. Не знаешь ты горцев. Большие мастера угонять лошадей.

— Как это так?! — вскочил с места завхоз. Неужели джигит подкинул им мальчишку для притупления бдительности, а сам поехал за лошадьми? — Не посмеет он! Под трибунал пойдет! Перехватим в пути… Слушай, Каскул, езжай-ка ты к себе в отделение. Гляди там в оба…

Нарчо слушал все это и страшился, что Айтек уехал без него, и радовался: вдруг и правда Айтек увел кобыл? Может, он недаром рассказывал ему про хитрого конокрада Жираслана.

И тут в комнату влетел сам Оришев-младший. От Анны Александровны он узнал, что Константин приехал.

— Вот он! Сам пожаловал! Как в кино. Ей-богу, как в кино! — у завхоза с души словно гора свалилась.

— Здорово, земляк! — с изумлением проговорил Айтек, глядя на Каскула, с которым раза два-три виделся в далекие довоенные времена.

— Здорово, коли не шутишь. — Каскул встал, на миг вытащил правую руку из кармана, где держал ее все время, но после рукопожатия снова сунул обратно.

— Какими судьбами?

— Да вот приехали за помощью…

Нарчо сбивчиво, торопливо заговорил, сняв напряжение, охватившее его при встрече со старыми знакомцами:

— Айтек, они не хотят давать лошадей. Уедем отсюда. Надо доложить комиссару, пусть он в Москву сообщит, самому Буденному. Тогда они узнают!

— Кому, кому?