Долгий путь на Север

Прерывая мои дремотные размышления, опять лязгнул засов и отворилась толстая деревянная дверь, после чего в помещение тюрьмы ввалилась новая порция людей и света. На этот раз приволокли не местных невольников, а израненных, без сознания, но при этом тщательно связанных людей. Началось новое переселение, в результате которого для новеньких освободили отдельную камеру. Всего пополнение насчитывало шесть человек и более всего среди них меня заинтересовала тонкая золотоволосая эльфийка.

Ну как заинтересовала… Да я банально охренел когда её увидел! Ведь я знаю об этой женщине неприлично много, например то, что с внутренней стороны левого бедра у неё имеется небольшая симпатичная родинка. И тем не менее, я не знаю о ней ничего.

Ведь знал и любил её не я, а мужчина подаривший мне некоторое количество визуальных воспоминаний.

Одетую в нательную рубаху и штаны женщину затащили в мою камеру, после чего принялись заковывать её руки в кандалы. Сделав это, её, как и меня, растянули вдоль стены.

Эльфийка, как и остальные доставленные с ней пленники, была без сознания.

Сонливость мою тем временем как ветром сдуло, ведь я предчувствую, что предвидится очень серьёзный разговор.

Глава 6: Ночь красных ножей

На Юге гоблинов называют «зелёными муравьями», подразумевая их многочисленность и вездесущность. Хотя, строго говоря, действительно много их лишь по границе Лиги свободных королевств, в центральных же её землях монстров безжалостно истребляет Орден. Оно и понятно: Южные гоблины поголовно враждебны людям и если в пограничных деревнях пропадают дети, поисковые команды находят обычно обглоданные кости.

Каково же было наше удивление, когда по пути, в одной из деревень, мы застали делегацию гоблинов, меняющих орхиндиловую руду на живых кур. Занявшись вопросом, я выяснил, пусть враждебные племена гоблинов в Империи не редкость, в целом данные монстры чем-то напоминают зеркало, отражающее ближайших к нему людей.

Хиндор Тик. «Заметки путешественника по Империи».

Не знаю кто эти люди, но стоило им появиться в пещере-тюрьме, как отношение бандитов к организации охраны существенно изменилось. К потолку коридора подвесили три ярких масляных фонаря, а двое вооружённых мужчин, притащив с собой грубые трёхногие табуреты, расселись по разным концам коридора. Не сказать, что вели они себя как образчики бдительности, но и обвинить их в недостатке дисциплины было сложно.

Узники из числа невольников притихли, переговариваясь едва слышным шёпотом.

Видать за излишнюю шумливость здесь положено неприятное наказание.

Ну и ладно, тишина — это прекрасно, в тишине хорошо думается, а над чем подумать у меня имелось.

Каковы шансы, что большая и единственная любовь моего первого тела появилась здесь случайно?

Моё мнение, они весьма небольшие.

Не подумайте, я допускаю хитрую игру судьбы и случайностей, по сути, именно они, словно пробку из бутылки вытолкнули меня из комплекса, но не настолько же…

Хотя зачем усложнять. Я имею женщину неким образом со мной связанную, далее я имею погоню, далее…

Да я же кретин! Эта шестёрка и есть погоня, точнее её остатки! И отчего я сразу не смог сложить дважды два?

Ну, меня слегка шокировала неожиданная встреча, да и пленники в одном нательном белье сбили с толку. Виноват, но я всё ещё подвержен земным шаблонам, по которым преследователи должны выглядеть как размноженная копия Сорига, а именно, заточенными на убийство, покрытыми застарелыми шрамами «шкафами».

Дверь в тюрьму отворилась. Да чтоб меня! Как там говорят: «помянешь чёрта»…

Главарь бандитов пришёл не один, сопровождала его пара «солитёров». Хотя этих я называю так из вредности. На этот раз никаких мантий, одеты «склизкие» гости вполне классически — кожаные куртки, штаны, сапоги.

Но меня не проведёшь, я вас засранцев за милю чую.

Открыв решетчатую дверь, троица зашла в мою, точнее уже в нашу камеру.

Некроманты, ожидая указаний, остались стоять позади, главарь же, подойдя к стене метра на два, начал не торопясь изучать мою находящуюся без сознания соседку.

Да чтоб меня! Кажется дело попахивает откровенным дерьмом. И дерьмом таким, что царящий вокруг запах прокисшей мочи начинает казаться дорогими духами.