Долгий полет (сборник)

– Думал я об этом. Очень даже серьезно. И в Израиль приезжал, посмотрел, прикинул… Понимаешь, жизнь там тоже непростая, а главное, чужая. Желаю Израилю самого доброго. Только не мое все там. Да и был бы я там, если честно, гражданином второго сорта.

– Это почему?

– Четвертушка крови – нечистая. Бабка моя по матери была из оренбургских казачек. Представляешь?.. И у Иосифа Виссарионовича, и у Адольфа Алоизовича мое еврейское нутро сомнений не вызвало бы – со всеми вытекающими последствиями. А вот для ортодоксальных израильских святош я – чужак. Недавно по той же причине – недостаточной чистоты крови – они отказались хоронить на еврейском кладбище убитого в бою молоденького солдатика, эмигранта из России. Причем некоторые из таких святош сами от службы в армии уклоняются – мол, служба эта отвлекает от молитв… Вчера в ресторане уже признался тебе – русская у меня душа. Тут мне и жить.

Яшка достал из кармана пачку сигарет, протянул Алику. Тот помотал головой.

– Завязал.

– Чего, чего?..

– Бросил я курить. И тебе очень советую. От курения рак легкого бывает.

– И что за метаморфоза с тобой произошла? Вчера и позавчера с мрачным видом дымил без остановки. А сегодня лучезарно распространяешься о вреде табака. Рак, конечно, дело серьезное. Да, авось, пронесет? «Авось»… Хорошее словечко. Наше. Где-то, кажется, я читал, что в русском языке все слова на букву «а» – заимствованные из других языков. За исключением «авось» и «абы».

Яшка захохотал. Потом принял серьезный вид.

– Давай, старик, лучше поговорим напоследок о деле. В Нью-Йорке уже несколько лет наш банк имеет представительство. А теперь серьезные контакты завязываются в Калифорнии. Там нам тоже пора открывать свой офис. Вот я и рассказал шефу, какой ты замечательный мужик. Возьмешься?.. Дело денежное – куда там твоему агентству по продаже недвижимости.

– Заманчивое предложение… Но хотелось бы прежде уточнить свои рабочие обязанности. Значит, во-первых, открыть в Штатах фиктивную компанию. Так?.. Оформлять на нее продажу сырья, которое вывозят из России завязанные на ваш банк предприятия. И показывать в документах предельно низкую цену. Так?.. Потом от лица этой компании продавать сырье уже по рыночной цене реальным американским покупателям. А разницу между второй ценой и первой переводить на зарубежные счета руководителей вашего банка или подставных лиц. В общих чертах я правильно понимаю свои функции, так?

– Опять ты утрируешь… Конечно, какую-то сумму каждый серьезный бизнесмен держит на своем личном счету – на всякий случай. У ручья стоять да воды не напиться? Но основные деньги наш банк непременно возвращает в Россию, вкладывает в ее экономику. Ты не сравнивай нас с коррумпированными чиновниками и политиками – те, действительно, стараются все наворованное припрятать на Западе. Тогда как бизнесмены…

– Яшка, друг мой давний, уж извини – не хочу впутываться в ваши игры. Живи я сейчас в Москве, не удержался бы, наверное. Каждому кусочка хлеба с маслом хочется. Но, к счастью, благодаря твоему мудрому совету свалил я девять лет назад за бугор. Ничем России-матушке в трудную пору помочь не могу, так хоть вредить не буду… Слушай, где-то тут я телефон-автомат видел.

– Позвонить хочешь?.. У меня в машине мобильник лежит. Пошли, посадку объявят минут через двадцать, время есть.

Они спустились на первый этаж. Там было, как всегда, многолюдно. Возле перегородки, из-за которой вытекал медленный ручеек тех, кто прилетел, толпились встречающие. Чуть в стороне прохаживались таксисты и частники, высматривая денежных пассажиров, чтобы везти в город. В одном из кресел у стены, привалив к ней голову, спал какой-то мужик. Одет не по сезону – в грязный ватник; из-под видавшей виды кепки выбиваются космы седых волос; рот полуоткрыт – передних зубов нету. Что-то в его лице показалось Алику знакомым. Он замедлил шаг. Неужто это…

– Яшка, посмотри туда, – Алик остановился, кивнул. – Не узнаешь?

Яшка подошел ближе, вгляделся, сказал задумчиво:

– Да ведь это, вроде, Ванька Белов. Постарел-то как, поизносился – едва узнаешь… Вон смотри, на правой руке наколка – якорек. Когда вы во дворе дрались и он вдарил тебя по лбу ключом, зажатым в кулаке, мне этот якорек в память запал… Эй, продери глаза, друзья детства пришли!

От Ваньки исходил запах давно не мытого тела, перемешанный с водочным перегаром. Яшка потряс его за плечо – раз, другой. Наконец, один глаз, с капелькой желтого гноя в уголке, приоткрылся, с ненавистью уставился на Яшку.

– Отвали, гад, – и веко опять бессильно наползло на глаз.

– Нет, сегодня установить с ним контакт не легче, чем с внеземной цивилизацией, – вздохнул Яшка.

– Надо бы что-то сделать для него. В одном дворе росли… Постой, я ведь рублей наменял да не все потратил, – вспомнил Алик. – Не везти же их теперь в Сан-Франциско.