Долгий дозор

Барахтаясь, Ромка-джи и второй илоступ потерял. Впрочем, толку от него всё равно не было бы никакого. Никто ещё, упав в жижу, сам на ноги не вставал. Физически невозможно.

Благодарение Господу-Аллаху, хватило у них накануне ума каждому верёвку с собой прихватить! Егор свою лихорадочно отматывает, Ромке-джи кидает трясущимися руками и уговаривает друга не дёргаться, лежать плашмя, раскинув руки. Ага, как же, улежишь тут! Лицо в ил опускается, а поднимешь голову, все глаза, нос и рот залепило, дышать нечем и не видишь ничего! Но ухватился всё-таки погибающий Ромка-джи за верёвку и стал Егор друга потихоньку назад тянуть. Тянет и с ужасом чувствует, что корочка вот-вот и под ним проломится…

Так и полз по сантиметрику, по шажочку… обливаясь потом от страха и припекающего спину солнца. Позвонить, на помощь позвать, боится — ругать будут!

Но выволок всё-таки! Вначале корка под ногами уже не такой хлипкой стала, потом и вовсе твёрже. Но Ромке-джи он велел всё-таки не вставать. Если тот встанет и по пояс провалится, то тянуть его трясина будет уже настолько сильно, что прямиком в ад утащит. Чёрный, булькающий, вздыхающий вонючей отрыжкой ад!

Ревёт Ромка-джи в голос, но руками и ногами перебирает, ползёт! Целую вечность так двигались, пока на совсем уж твёрдое место не вышли. Егор мокрый, Ромка-джи грязный и зарёванный. Так и боится на ноги встать, на четвереньках бежит, чисто песчаник какой…

А не успели до берега добраться, летят им навстречу мама Таня с Маринкой. Мама Таня илоступы тащит, а Маринка за ней, намного отстав, бежит, и тоже ревёт на ходу. Оказывается, дежурный их заметил на экране. Иртяш ровный, поэтому на него всего-то три следящих камеры смотрят. Если кто чужой со стороны Иртяша рискнёт пойти, его за километры будет видно. Вот дежурный у старосты сидит, ген-кумыс потягивает и следит за экранами, особо-то не глядя в безопасную сторону. И вдруг краем глаза улавливает какое-то движение! Вот, растяпа… прости, Господь-Аллах! Мог бы и намного раньше заметить, это лучше бы для всех было!

Увеличивает дежурный изображение — ох, шайтан! — там же Егор с Ромкой-джи тонут! И звонит маме Тане, мол, хватай скорей илоступы и беги. Может, хоть одного, своего, успеешь спасти! Второй-то, приёмный сын Мамы-Гали, похоже, не жилец уже! Ты полегче, чем мужики, сможешь дойти, но и из мужиков несколько человек с верёвками вскоре за тобой подбегут, мол, я им только что сообщил…

В общем, сходу залепила мама Таня обоим героям по затрещине, а потом упала на колени, прижала их к себе так, что рёбра у них затрещали, и дрожит крупной дрожью. Зато Маринка за неё ревёт и ревёт! И тоже, подбежав, их обнимает. Так всех четверых подбежавшие мужики и нашли. Стоят на корке ила, обнимаются, шагу сделать не могут. Из мамы Тани слезу выбить было практически невозможно. Кремень! Но тут и у ней из-под закрытых глаз по щекам слёзы текут. Только плакала она молча.

Подзатыльников перепуганные мужики отвесили обоим героям — тоже сходу!

От подзатыльника у Егора голова прояснилась. «Мам, — кричит, — тут столько людей! Мы же все вместе здесь провалимся!» Вот и пошли все обратно, на благословенный, твёрдый уральский гранит.

Там мужики хотели обоих путешественников выпороть. Намерение у них такое возникло, благо, что и верёвки есть. Прямо сквозь штаны — ох и больно бывает!

Но мам Таня их остановила. Живы, говорит, и слава Господу-Аллаху! Страху натерпелись столько, что теперь навек умнее станут. Сегодня же в Храм обоих погоню, пусть молитву благодарственную читают.

А вечером Мама-Галя приходит. Отец в дозоре был. «Таня, — говорит Мама-Галя, — родная ты моя, хочу твоему сыну спасибо сказать. Спас, ведь, он Ромку-джи от злой смерти, как ты когда-то отца своего!» И дед Николай рядом кивает, мол, было такое… там же, на Иртяше.

Ребята сразу к ним, расскажите, расскажите! Но мама Таня их спать погнала. Не хотела она вспоминать о том случае. У неё седая прядь через все её волосы тёмно-русые тянулась. Тогда-то она и появилась. Видно, смертный страх тогда ей душу оледенил, как сказал им много позже мулла-батюшка. Бывает такое… даже у совсем юных девчонок, какой когда-то спасала своего отца мама Таня.

Что там случилось, Егор лишь незадолго до смерти мамы от деда Николая и отца узнал.

Тогда же отец ему и о пуле, засевшей в его плече, поведал…

* * *