Долгая прогулка

— Не думаю, — ответил Гэррети. — Что, материал для книги собираешь?

— Нет, — сказал Харкнесс. Голос его прозвучал устало. — Просто интересно.

— Ее каждый раз останавливают, — сказал Стеббинс позади них. — Один раз.

На это никто не ответил.

Примерно полчаса спустя МакФриз подошел к Гэррети и некоторое время молча шел рядом. Потом спросил очень тихо:

— Думаешь, ты победишь, Рей?

Гэррети очень долго обдумывал ответ.

— Нет, — наконец, сказал он. — Нет, я... нет.

Эта простая констатация напугала его. Он снова подумал о билете, который получит, нет — о пуле, которую получит, о последнем мгновении абсолютного знания, о бездонных винтовочных стволах, поворачивающихся в его сторону. О застывших ногах. О внутренностях, сжимающихся в комок. О мышцах, гениталиях, мозге, которые пытаются в последний момент избежать бездны, лежащей всего в одном ударе сердца от них.

Он сглотнул, но в горле было сухо.

— А ты что думаешь — победишь?

— Наверно нет, — сказал МакФриз. — Я понял, что у меня нет шансов сегодня примерно в девять. Видишь ли, я... — Он откашлялся. — Не знаю, как сказать, но я четко представлял, на что иду, понимаешь? — он обвел рукой вокруг, показывая на других. — Большинство из них не представляли. А я знал, каковы мои шансы. Но я не принял в расчет людей. И мне кажется, я никогда до конца не понимал, что это такое на самом деле. Мне кажется, я думал, что когда первый из нас скажет, что больше не может, они направят на него оружие, нажмут на курки, а оттуда выскочат бумажки с надписью "БА-БАХ!"... а потом Мейджор скажет "Обманули дурака", и мы все пойдем по домам. Ты вообще понимаешь, о чем я?

Гэррети вспомнил, какой шок испытал, увидев как голова Кёрли взрывается кровью и мозгом, а тело валится на мостовую, вспомнил его мозги, похожие на овсянку, размазанную по дороге.

— Да, — сказал он. — Да, я понимаю, о чем ты.

— Понадобилось время, чтобы это осознать, но когда ментальный барьер был преодолен, дело пошло быстрее. Шагай или умрешь, такова мораль этой истории. Проще некуда. Речь не идет о выживании сильнейшего, здесь-то я и ошибся, когда позволил втянуть себя в это. Будь так, у меня был бы шанс. Но иной слабак запросто поднимет автомобиль, если под ним окажется его жена. Мозг, Гэррети, — сказал МакФриз хриплым шепотом. — Ни бог, ни человек. Это нечто... нечто в мозгу.

Где-то в темноте закричал козодой. С земли поднимался туман.

— Кое-кто из них будет идти еще долго после того как законы биохимии перестанут действовать. В прошлом году один парень прополз больше 2 миль со скоростью 4 мили в час после того, как обе его ноги одновременно свело судорогой, ты ведь читал об этом, да? Взгляни на Олсона, у него полный набор предупреждений, а он продолжает идти. Баркович, будь он проклят, заправлен высокооктановой ненавистью, и продолжает идти, и ты глянь-ка: просто таки пышет здоровьем. Мне кажется, я так не смогу. Я не устал — не очень устал — пока что. Но я устану, — сейчас шрам на его осунувшемся лице был особенно хорошо виден. — Думаю... думаю, когда я устану... наверно, я просто остановлюсь и сяду.

Гэррети ничего не ответил, но он был встревожен, сильно встревожен.

— Впрочем, Барковича я переживу, — сказал МакФриз словно сам себе. — На это меня хватит, Господь свидетель.

Гэррети посмотрел на часы, они показывали 11:30. Группа прошла пустынный перекресток, на котором стоял припаркованный автомобиль с сонным полицейским внутри. Дорожного движения, которое он должен был регулировать, просто не было. Они прошли мимо, вступили в островок света, излучаемого одинокой ртутной лампой, а потом темнота снова сомкнулась над их головами подобно угольному мешку.

— Мы могли бы дернуть в лес сейчас, и они бы нас не нашли, — задумчиво сказал Гэррети.

— Попробуй, — сказал Олсон. — У них там инфракрасные радары, не считая еще сорока видов следящего оборудования, и в том числе — высокочувствительные микрофоны. Они слышат все, что мы говорим. Чуть ли не дыхание твое слышат. И уж видят ясно как днем, Рей.

И словно в подтверждение его слов, кому-то позади вынесли второе предупреждение.

— Ну вот, теперь и жить-то не интересно, — сказал Бейкер. Его легкий южный прононс прозвучал не к месту, а Гэррети и вовсе показался иностранной речью.

МакФриз отошел в сторону. Темнота словно изолировала их друг от друга, и на Гэррети вдруг накатило пронзительное чувство одиночества. Каждый раз, когда какой-нибудь зверь ломился сквозь чащу леса, через который они шли, Идущие что-то невнятно бормотали, кое-кто взвизгивал; Гэррети с удивлением понял, что ночная прогулка через леса Мэна для некоторых городских может оказаться совсем не веселой. Где-то по левую сторону дороги таинственно заухал филин. Справа кто-то хрустнул ветками, застыл, снова хрустнул, застыл и вдруг разом ломанулся в менее населенные области леса. Кто-то особенно впечатлительный крикнул "Что это было?"