Долгая ночь Примы Центавры

— «Что» — определенно, этот вопрос стоит перед нами, Тимов. Допустим, в варианте: «Что ты здесь делаешь?»

— И это все, что я слышу от тебя, Лондо? Грубый допрос? Враждебность? А ведь я, все-таки, твоя жена.

— Да. Ты моя жена. Но я, — Лондо поднялся с трона, — твой император. И ты выражать должное уважение, как подобает приличной женщине в присутствии высшего правителя Республики Центавр.

— Ох, подумаешь, — презрительно ответила Тимов.

Тогда Лондо спустился с тронного возвышения и медленно приблизился к ней.

— Преклони колено, женщина. Если бы ты ответила так на прямой приказ императора Картажье, он бы немедленно отрубил тебе голову. Ты должна преклонять колени в моем присутствии и открывать рот лишь тогда, когда я позволю тебе говорить, и повиноваться моим приказам, иначе, клянусь Великим.

Создателем…. я прикажу выгнать тебя и немедленно казнить, а твою голову насадить на кол в качестве предупреждения другим непослушным женам! Ты поняла меня?!

Но Тимов даже не шелохнулась. Ее лицо сейчас было всего в нескольких сантиметрах от его лица. Потом она вынула из рукава носовой платок и вытерла правый уголок рта.

— Что ты делаешь? — спросил Лондо.

— Ты плюнул мне прямо сюда. Вот, еще осталось.

Лондо просто не мог в это поверить. Он чувствовал, что оказался в каком-то кошмарном сне и не может проснуться.

— Ты что, совсем спятила? Ты разве не слышала, что я сказал?

— Да. Если ты о том, чтобы приказать гвардейцам вывести меня отсюда, и сделать из моей головы украшение для твоего дворца, тогда тебе, чтобы отдать такой приказ, вовсе не обязательно выглядеть бешеным зверем. Став женой императора, я хотя бы понимаю, что должна следить за своей репутацией. А тебе пора подумать о своей. Вот так, — она убрала платок, а потом спокойно сложила перед собой руки. — Ладно, я готова, — она вздернула подбородок, — зови гвардейцев. Прогони меня, ибо я вела себя недостаточно раболепно. Знаю, что ты всегда мечтал об этом.

Некоторое время он внимательно разглядывал ее, разинув от изумления рот.

А потом, медленно качая головой, вернулся к трону.

— Мне интересно, — продолжала Тимов, как будто ей не было понятно, что разговор на эту тему окончен, — какой вид казни ты предпочтешь? Ты отрубишь мне голову, или меня убьют каким-нибудь другим образом, и лишь потом обезглавят? Мне нужно знать, что надеть на казнь. Например, при отсечении головы обязательно прольется уйма крови, поэтому стоит надеть что-нибудь цвета артериальной крови, чтобы не так бросалось в глаза. Но если казнь будет менее кровавой, например, отравление, тогда я, пожалуй, надену одно из моих голубых платьев, возможно, то самое, с большим вырезом. Знаю, оно выглядит весьма дерзко по сравнению с моими обычными нарядами, но, раз это будет мое последнее появление на публике, почему бы и нет? Конечно, то платье из золотой парчи могло бы…

— О, заткнись же, наконец, — вздохнул Лондо.

Она действительно на мгновение замолчала, а потом произнесла необычайно заботливым тоном:

— Кажется, ты устал, Лондо? Может, мне самой вызвать гвардейцев?

— Великий Создатель… Не могу в это поверить. Это невероятно.

Она скрестила руки.

— Что невероятно?

— То, что я действительно скучал по тебе, — как бы не веря собственным словам, произнес он.

— Да. Я знаю это.

— Никогда бы не подумал, что дойду до этого.

— Хочешь знать, почему ты скучал по мне? — спросила она.

— Ты можешь помолчать?

Тимов медленно обошла вокруг трона, не обращая внимания на его слова, а потом холодно произнесла:

— Потому что для твоего окружения ты — только император. Но ты не всегда был императором. Ты привык быть просто Лондо Моллари. Это лицо является естественным для тебя, и я уверена, что тебе, в некоторой степени, хочется вернуться к прежним дням. Вот почему ты так одинок…

Он бросил на нее косой взгляд.

— Кто сказал, что я одинок?

— Никто, — ответила она, пожав плечами. — Я просто догадалась, что…

— Не-е-ет, — он покачал пальцем, глядя на нее. — Теперь все ясно. Ты разговаривала с Сенной, ведь так?

— Сенна, — Тимов сосредоточенно нахмурилась. — Не могу припомнить никого с таким именем…

— Не пытайся меня обмануть, Тимов. Я настолько привык к таким попыткам, что могу заметить ложь в устах даже самого искусного лжеца на свете. Но ты — далеко не самая искусная лгунья, потому что имеешь дурную привычку всегда говорить то, что у тебя на уме. Полагаю, что если бы ты попыталась солгать, у тебя бы свело судорогой челюсти.

— Буду считать это комплиментом, — вздохнула она. — Да. Сенна разговаривала со мной.

— Я так и знал.

— Она беспокоится о тебе, Лондо. Одному небу известно, как мало вокруг тебя подобных людей. Другие беспокоит лишь то, как использовать тебя ради своих корыстных целей.

— Как ты об этом догадалась?

— Просто я знаю, как люди мыслят, Лондо. Знаю, что твое положение притягивает к тебе определенный тип людей, которые играют в определенные игры.