Долг и отвага. Рассказы о дипкурьерах

Наконец стали подъезжать к предместью Мехико. Вдруг машина резко свернула с шоссе и помчалась по направлению к лесу. Потом я смутно увидел очертания какого-то дома. Въехав во двор, шофер тут же выключил фары, и мы очутились в кромешной тьме.

…Открылась дверца, и я услышал чей-то голос, произнесший по-английски: «Ну вот и хорошо, товарищ, наконец вы и приехали». Мужчина лет под пятьдесят взял меня под руку и повел в дом. Здесь он представился: «Меня зовут Джо». Как оказалось, это был автор полученного Мартенсом письма.

В комнате, кроме нас, никого не было. Стол был уставлен холодными закусками и парой бутылок вина. Я хоть и был очень взволнован таинственной поездкой, воздал должное радушию хозяина.

Беседа продолжалась несколько часов. По-деловому обсудили все вопросы, связанные с получением почты из Европы и дальнейшей ее переправкой, и многое другое. Затем товарищ Джо открыл дверь и громко что-то сказал по-испански. Вошли четыре человека, молодые, высокие и крепкие люди (кстати, с одним из них я уже был знаком) — это были те, с кем в недалеком будущем нам доведется встречаться в Нью-Йорке.

Мы обменялись крепкими рукопожатиями и долго еще беседовали о предстоящих встречах и работе. Их интересовала масса вопросов, на которые нужно было дать по возможности исчерпывающие ответы. От этого в немалой степени зависел успех всего задуманного предприятия.

Наступила пора уезжать. Мы тепло распрощались, и на той же машине меня доставили в Веракрус. Рано утром я уже был на борту парохода.

В день отплытия, за полчаса до поднятия якоря, во время суматохи, какая всегда бывает в это время, на борт поднялся мой новый друг под видом докера и незаметно вручил мне пакет, который я постарался тут же спрятать в заранее намеченное укромное место.

Наконец якорь был поднят, пароход издал протяжный третий гудок и стал медленно отчаливать. Товарищ на берегу прощально взмахнул рукой…

Сознание, что я везу с собой почту и что удалось организовать связь с товарищами, которые в скором времени будут нам помогать, переполняло меня радостью.

С тех пор прошло более полувека, но и сейчас стоят перед моим мысленным взором эти отважные, замечательные парни, рисковавшие жизнью во имя пролетарского интернационализма, во имя интересов родины трудящихся всего мира.

Мартенс перед судилищем

При допросах Л. К. Мартенса в подкомитете сената США и комиссии министерства труда США было уделено особое внимание связям между Мартенсом и Советским правительством.

На заседании подкомитета сената сенаторы Мозес и Брендижи задавали вопросы:

«Мозес. Платежи, которые вы делали по заказам, о которых вы говорили, сделаны из фондов, которыми вас снабдило ваше правительство?

Мартенс. Да, сэр.

Мозес. Какими путями пришли к вам эти фонды?

Мартенс. Через курьеров.

Мозес. Этот способ коммуникации прерывался?

Мартенс. Очень часто, сэр.

Мозес. Сколько раз?

Мартенс. По имеющимся у меня сведениям, несколько наших курьеров были расстреляны в Финляндии…

Брендижи. Сколько курьеров было, по вашему мнению?

Мартенс. Около двадцати.

Брендижи. Из двадцати десять были схвачены?

Мартенс. Да, сэр.

Брендижи. Значит, к вам прибыло десять курьеров?

Мартенс. Нет, только семь.

Брендижи. Все с деньгами?

Мартенс. Большинство с деньгами.

Брендижи. Они привозили вам инструкции кроме тех, что вы получили шифром? Другими словами, привозили ли они вам устные директивы?

Мартенс. Они привозили некоторые устные директивы.

Мозес. Будьте любезны назвать имена курьеров, которые регулярно прибывали в эту страну и доставляли вам материал.

Мартенс. Я не могу назвать вам эти фамилии, м-р председатель.

Мозес. Вы хотите сказать, что вы не знаете их?

Мартенс. Нет, я знаю их имена.

Мозес. Но вы отказываетесь назвать их?

Мартенс. Да, сэр, я отказываюсь» [19].

Комиссия министерства труда США в свою очередь так же настойчиво пыталась установить порядок связи между Мартенсом и Советским правительством, а главное, узнать имена курьеров.

Вот некоторые выдержки из протокола допроса Мартенса комиссией министерства труда от 28 июля 1920 года:

«Вопрос. Г-н Мартенс, объясните, пожалуйста, порядок связи с правительством, которое вы представляете?

Ответ. Я отказываюсь отвечать, м-р Шелл…

Вопрос. Знаете ли вы людей по имени Фогельмарк и по имени Эриксон?

Ответ. Я отказываюсь отвечать.

Вопрос. Знаете ли вы человека по имени Шопин?

Ответ. Я отказываюсь отвечать.

Вопрос. Скажите, пожалуйста, кто из указанных лиц были вашими курьерами?

Ответ. Я отказываюсь отвечать…» [20]

Один из этих вопросов (о Шопине) касался меня, но в то время я был уже вне их досягаемости.

Во время допроса Л. К. Мартенса комиссией министерства труда США от 28 июля 1920 года был вызван в качестве свидетеля молодой матрос Якобсон, прибывший из Швеции с пакетом советских газет для меня. Его арестовали и хотели всячески использовать против Мартенса.

Вот выдержки из протокола допроса матроса Якобсона от 28 июля 1920 года:

«Вопрос. Знаете ли вы человека по имени Фогельмарк?

Ответ. Да, я знаю Карла Фогельмарка с 1918 года.