Документ "Ж" (сборник)

Навстречу ему, на предельной скорости, нёсся одноногий дедушка Секеч, потрясая шишковатой палкой из мангового дерева. Издали всё это напоминало бой Челубея с Пересветом.

Опытный в сабельном бою генерал первым же ударом отрубил Секечу единственную ногу на уровне средней трети бедра.

Старый партизан, однако, продолжал бегать вокруг генерала, опираясь на здоровую культю и выбирая момент для решающего удара. Лиминько несколько раз ткнул его шашкой в живот, повернулся к своим и хотел крикнуть «Виктория!», но тут умирающий Секеч из последних сил нанёс генералу такой удар по корпусу, что сломалась палица из железного манго. Для генерала, который 38 раз болел малярией, этого было более чем достаточно. Несгибаемый Лиминько взял под козырёк и гулко упал лицом вперёд.

Вот тут, наконец, войска умирающего гарнизона бросились в рукопашную. Войска повстанцев немедленно бросились навстречу, и начался кровавый бой, который позже вошёл в историю как «Битва при студне».

Майор по-пластунски подполз к генералу и влил в рот коньяк из фляги. Лиминько открыл голубые глаза, показал Процюку фигу, вздрогнул и затих. Процюк снял пилотку, выстрелил в небо и бросился в гущу боя в поисках предателя Наливайко.

Силы гарнизона таяли, как эскимо. Майор видел, как геройски сражался гигант Курихара, отбиваясь от аборигенов штакетником и велосипедной цепью. Уже заходя в лес, он заметил, как подкравшийся сзади боевик Минога рубит полковника в капусту обоюдоострой шинковкой.

Раздвинув ветви гибискуса своими мускулистыми руками, Процюк замер от радости. На солнечной поляне, спиной к нему сидел Наливайко и вымакивал остатки холодного из котелка хлебным мякишем. При этом он чавкал, сопел, рыгал и пускал газы. Выпив компот, Наливайко потянулся и невозмутимо заорал:

—Рученьки тэрпнуть, злыпаються виченьки. Боже! Чи довго тягты...

— Не долго, — прошептал Процюк и взвёл курок фаустпатрона.

— Подозреваю, курок взвели, — задумчиво сказал Наливайко и резко повернулся назад.

— Ну здравствуй, гнида, — выходя из-за дерева нехорошо улыбнулся Процюк, — давно не виделись.

— Я не виноват, меня заставили, — начал хныкать Наливайко, пятясь в джунгли. — Ты не можешь меня убить... я знаю секреты... я исправлюсь... я недоношенный...

Майор нажал курок. Канонир Наливайко свистнул и растворился в атмосфере Гонинии.

«Я выполнил приказ, мой генерал!», — прошептал Процюк и сразу же ощутил укол в ягодицы.

Обернувшись он увидел паратрофика Липози с пустым шприцом и 150 его телохранителей. «Стреляй! Стреляй, жировик, и ты увидишь, как умирают настоящие офицеры!», — закричал майор и разорвал на груди бронежилет. Липози улыбнулся:

— Мы гуманисты, — сказал он, — можешь лететь на Землю. Мы отпускаем тебя.

Шатаясь, как пьяный, майор Процюк забрался в атомолёт и лбом надавил кнопку «старт». Ракета взмыла в воздух.

— Зачем ты отпустил его? — возмутился боевик Минога. — Он может вернуться снова.

— Не вернётся, — снова улыбнулся Липози. — Я ввёл ему 200 мл настойки «Рататуй». Если он не умрёт от поноса в течение месяца, то я не завидую жителям Земли.

Повстанцы радостно посмотрели вслед удаляющейся ракете и двинулись на ужин.

___________________________________________

КОНЕЦ ЯДОВИТОГО МНУ

ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ

В книге замечательного мастера псевдокосмического реализма есть буквы, слова, предложения и фразы, которые переносят подготовленного читателя в недалёкое будущее. Автор убедительно показал, что надо быть начеку и в период всеобщего изобилия. Юному читателю, безусловно, полюбятся смелые герои этой книги.

Отзывы о романе лучше оставить при себе.

«Меня ты не поймёшь,

потому,

Что я давно уже не

существую...»

(В. Сосюра).

Глава I

Ровно в семь яркий и жаркий солнечный луч упёрся в крепко зажмуренный глаз сеньора Хулио-дос-Флорипидес-не-Самаранча-не-Перейрызато-Агути, мультимиллионера, владельца всех плантаций каучуконосов Системы сорока миров, вплоть до Системы Влажных Дыр и провалов Вайзеля.

Хулио Агути, не отрывая глаз, напряг шею и надкусил висящий возле щеки авокадо. Холодный сок разбудил миллионера окончательно. «Как спалось, жировик?» — увидев, что он проснулся, крикнул из клетки мохнатый марсианский зубек, единственное существо, которому Хулио Агути разрешал разговаривать с собой в таком тоне. Агути почесал живот и вяло бросил в зубека огрызком авокадо. «И на том спасибо, жлоб, — проворчал зверь, расправляясь с овощем. — Для кого копишь? Кому готовишь? Кондратий не за горами!» — «Поговори у меня», — пригрозил Агути и показал волосатый кулак, увешанный перстнями и амулетами от потёртости.

«Нас утро встречает прохладой», — весело запел он и распахнул шторы. Комнату залил яркий солнечный свет.