Доктор Дэвид Хантер

Уэлан прошел в дальний конец палаты, где прожектора помощнее освещали группу безликих фигур в синих комбинезонах.

Они возились у стены, которая на первый взгляд была самой обыкновенной. Четыре ярда в ширину, три в высоту, она оказалась выложена не из кирпича, а из шлакоблоков и покрашена в цвет, более или менее совпадающий с окраской остальных стен. В общем, я понимал, почему полицейские во время поисков Конрада не заметили ее. Совершенно безликая перегородка и не могла привлечь к себе внимание.

Если, конечно, не знать, что находится за ней.

Приглядевшись, я уловил кое-какие нестыковки. На окрашенной поверхности перегородки отчетливо выделялись прямоугольники блоков, тогда как остальные стены покрывались ровной штукатуркой. И подходила перегородка к стенам с обеих сторон без перевязки блоков, с хорошо заметными вертикальными швами — так бывает в заложенных дверных проемах.

— Как прогресс? — спросил Уэлан, остановившись у разложенных на полу перфораторов, кувалд и скорпелей. Голос его отдавался от стен гулким эхом.

Один из возившихся у перегородки людей оторвался от работы.

— Пока не сильно. Мы залезали на ту сторону и закрепили там полиэтилен, чтобы защитить замурованную камеру от пыли и обломков. Пока все, что успели.

— Уж постарайтесь. Новых несчастных случаев нам не надо.

Уэлан произнес это не угрожающе, но и шуткой это не прозвучало. Снова загрохотали молотки. Я заметил в углу пустую банку из-под краски и пластиковую кювету, обе в следах той же краски, какой была покрыта перегородка. Рядом с ними лежал большой валик в той же, засохшей до состояния камня краске.

— Это то, о чем я подумал? — спросил я.

— Угу, — кивнул Уэлан. — Кто-то не пожалел сил на то, чтобы замаскировать стену, а потом оставил тут инструменты. Мы сняли с них неплохие отпечатки. И с раствора в швах между блоками. Судя по отпечаткам, крупный тип.

— С их стороны неосторожно, правда?

Он пожал плечами:

— Такое случается. Люди изо всех сил стараются быть хитрее, а потом прокалываются на какой-нибудь ерунде. Ладно, ну их.

Мы снова вышли в коридор. Цепочка прожекторов тянулась дальше палаты, за угол и упиралась в дверь. За дверью была деревянная лестница, уходившая куда-то вверх, в темноту. Мы остановились, давая дорогу спускавшемуся по ней детективу в перепачканном комбинезоне, а потом вошли и начали подниматься.

— Она ведет на часовую башню, — пояснил Уэлан, тяжело ступая по узким ступеням. Здесь витал отдающий перцем запах пыли; деревянные ступени скрипели под нашими шагами. — Только там теперь немного осталось. Механизм вытащили на металлолом, но нам так высоко и не нужно. Мы пришли.

Мы стояли на узкой площадке. Очередной прожектор освещал низенькую, не выше пяти футов, дверь в стене. Штукатурка на стенах осыпалась, открыв взгляду деревянную дранку. Створка двери была открыта, на дверной раме и полотне белели пятна талька: полиция искала отпечатки. С наружной стороны виднелась простенькая металлическая задвижка: круглый стержень, вставлявшийся в петлю на раме.

— На чердак ведет с дюжину люков и лестниц, — сообщил Уэлан. — Но за исключением того, которым мы пользовались вчера, этот ближний к месту, где мы обнаружили тело. Головой не стукнитесь.

Он пригнулся и нырнул в проем. Я последовал за ним и выпрямился. Мы находились на чердаке, но в другой его части — не там, где лежали останки беременной женщины. За нашей спиной громоздилась стена часовой башни, а перед нами уходили в темноту деревянные конструкции кровли, напоминавшие грудную клетку дохлого кита. Даже воздух тут отличался от остального дома: казалось, он здесь тяжелее. Легко заразиться клаустрофобией, подумал я, поворачиваясь к месту, где стоял Уэлан.

Рядом с дверью на чердак алюминиевые щиты, уложенные на деревянные балки перекрытия, образовали временный настил. В центре его было оставлено свободное пространство — прямоугольник грязного утеплителя. В белом свете прожекторов над ним склонились два детектива в белых комбинезонах.

— Мы нашли это пару часов назад, — произнес Уэлан. — Что вы об этом скажете?

Я склонился над открытым участком утеплителя. Он располагался около двери, и неровная поверхность стекловаты была усеяна крошечными черными крапинками, напоминавшими зернышки черного риса. Они казались почти правильным овалом. В центре поверхность утеплителя была чистой, потом плотность крапинок возрастала и снова редела по краям.

Пальцами в резиновой перчатке я осторожно поднял одно зернышко. Похожая на бумажную скорлупка треснула пополам и опустела; организм, находившийся когда-то внутри, давным-давно выполз наружу.