Доктор Данилов в тюремной больнице

Маленького Петю Капранова тиранила мать, истеричная и неласковая женщина. Эстафету у матери приняли жена и теща. На службе Капранову досаждали постоянно грызущиеся между собой подчиненные — старший лейтенант Бендюговская и лейтенант Скопина. В поисках отдушины Капранов завел роман с рентгенлаборантом Алисой Пискуновой, смазливой и бездетной тридцатилетней разведенкой, но та очень быстро из ласковой и нежной подруги превратилась в требовательную фурию, скандалящую при каждой встрече. С недавних пор Капранова начали посещать мысли о том, что надо потихоньку скопить деньжат на домик в какой-нибудь лесной глуши, чтобы после ухода на пенсию поселиться в великолепном гордом одиночестве и хотя бы на закате жизни пожить так, как хочется.

Осужденные восприняли самоубийство Акундинова с иронией, поскольку настоящему мужику в такой ситуации вешаться не полагается. Мало ли какие проблемы бывают с этим делом. Если всякий раз вешаться, веревок с простынями не хватит. По уму, полагалось втихаря, замотав голову одеялом, чтоб не орала, поучить новобрачную уму-разуму при помощи кулаков, чтобы поняла, кто в семье хозяин. А совать чуть что голову в петлю никуда не годится. Как говорится, жил мужиком, а помер му…ком.

Самоубийство осужденного подпортило показатели психологической лаборатории. Но старший лейтенант Бендюговская, руководствуясь правилом нет худа без добра, написала по горячим следам большую статью для «Вестника пенитенциарной психологии». Она называлась «Изменение ценностных ориентаций осужденных к лишению свободы при вступлении в брак во время отбытия наказания». Бендюговская не исключала, что когда-нибудь из статьи могла вырасти кандидатская диссертация. Ее можно вырастить из чего угодно, главное, чтобы обстоятельства складывались нужным образом. А с кандидатской степенью можно будет развернуться хоть в системе, хоть вне ее. Подобно большинству психологов, состоявших на государственной службе, Бендюговская была уверена, что, начав работать на себя, быстро обзаведется платежеспособной клиентурой и заживет в роскошном достатке. Те, кто никогда не занимался набором клиентуры, не сколачивал ее по досочке, по щепочке, почему-то считают процесс очень легким. По их мнению, клиентура растет сама собой, подобно тому, как образуются кристаллы в перенасыщенных растворах.

Глава одиннадцатая Стоматолог лейтенант внутренней службы Глухов Олег Алексеевич

Об армии до поры до времени я не думал: рассчитывал до окончания призывного возраста перекантоваться в аспирантуре, заодно и остепениться. Стоматолог с кандидатской степенью, независимо от прочих обстоятельств, всегда может рассчитывать на большее, чем без нее.

Аспирантом стать не получилось по глупости и самонадеянности. Я твердо рассчитывал на свои силы и давнюю дружбу с кафедрой хирургической стоматологии. Оказалось, что ее надо было подкрепить чем-то материальным, для пущей гарантии. Очень обидно получилось, особенно с учетом того, что месяцем раньше все говорили: «Олег, ты — наш кадр, мы не позволим тебе попасть в чужие руки». Лучше бы дали бы сразу понять, чего, кому и сколько надо занести. Не пришлось бы тогда отводить взгляд в сторону, разводить руками и мямлить: «Ну, вот так получилось…»

Районные военкоматы реорганизовали в отделы. Военкома, к которому, благодаря его десятилетнему пребыванию на одном месте, все подходы давно были изучены, заменили на какого-то хмыря-отставника, строгого, неподкупного и никому не знакомого. Он родился в Ханты-Мансийском округе, до назначения служил в Череповце, где вышел в запас по достижении предельного сорокапятилетнего возраста. Какими неисповедимыми путями его закинуло в матушку-Тверь, одному министру обороны, наверное, известно. Превратности судьбы.

Закон парности обломов — и с аспирантурой ничего не вышло, и с военкоматом получилась неприятность. Теоретически, конечно, могли бы и не призвать, но только теоретически, потому что с нашего курса дергали всех, кто не имел отсрочки.

В армию не хотелось, ушлют куда-нибудь на берега Амура или на Сахалин, придется там тратить понапрасну молодые годы, которые, как принято считать, являются лучшими в жизни.

Брат матери, дядя Петя, оттрубил в армии двадцать пять лет от лейтенанта до подполковника медицинской службы, только не стоматологом, а терапевтом, и никакой радости от этого не испытывал. Но он сам виноват: дернул его черт поступать в питерскую, тогда еще ленинградскую, Военно-медицинскую академию, романтики захотелось.

А я-то чего? Мне бы только в армию не идти. Хоть и лейтенантом (мне и всему нашему потоку повезло — мы успели пройти кафедру военной и экстремальной медицины буквально накануне ее ликвидации), но все равно неохота. К тому же рядовые служат год, лейтенанты — два, и ответственности у солдата практически никакой. Дядя Петя часто повторял, что чем меньше ответственности, тем спокойнее служба. С таким утверждением не поспоришь.