Доктор Данилов в Крыму. Возвращение

– Чего-то такого я и ожидала, – вздохнула Евгения Сергеевна, выслушав рассказ Данилова. – Батька – ужасный жлоб, за копейку удавится. Он не хочет отказываться от выгодного ему поставщика и не хочет, чтобы поднялся шум, который вынудил бы его это сделать. Поэтому и пытается спустить дело на тормозах, обвиняя нас в халатности. Вы как знаете, Владимир Александрович, а я на себя эти проклятые коробки не возьму. Принципиально. А если Сахно будет давить, сама подниму шум. Моя подруга работает в редакции «Севастопольской правды». Солью ей всю информацию вместе с фотографиями.

– Я тоже не собираюсь брать на себя чужие грехи, – ответил Данилов. – Только прошу вас не сливать информацию журналистам до того, как я переговорю с Масконовой. Думаю, что она вправит Сахно мозги.

– Не вправит, – покачала головой Евгения Сергеевна. – Они с Сахно давние друзья-товарищи, вот такие, – демонстрируя степень близости, Евгения Сергеевна сложила вместе указательные пальцы и потерла их друг об друга. – Два сапога пара. У нас же тут настоящая мафия, если вы еще не поняли. Элла Аркадьевна – крестная мать, а Батька – ее правая рука.

– Так уж и мафия, – не поверил Данилов.

– Самая настоящая, – заверила Евгения Сергеевна. – Я, Владимир Александрович, на всякий случай начну себе запасной аэродром готовить. Меня недавно звали старшей сестрой в частную клинику. Надо узнать, в силе ли еще предложение.

– Да что вы, Евгения Сергеевна! – ахнул Данилов, весьма дороживший своим главным фельдшером. – Какая может быть частная клиника? Из-за двух коробок с битыми ампулами и одного дурака уходить со станции? И не думайте! Я обещаю вам, что решу этот вопрос.

Решать ничего не пришлось, потому что ни Сахно, ни кто-то еще к этому вопросу больше не возвращался. Спустя три дня Данилов узнал от своей секретарши, что в аптеке первой больницы тоже нашлось несколько коробок из Тернополя с «приветом российскому Крыму». Никаких административных действий не последовало. Но Данилов на всякий случай попросил, чтобы коробки от «ТЕФА» она вскрывала в присутствии двух свидетелей.

– Я еще и на камеру буду записывать, – пообещала Евгения Сергеевна.

Глава седьмая Пятьдесят оттенков красного

– Красносельского, девять? – переспросила Лариса у Данилова, принявшего по телефону новый вызов.

– Да, – ответил Данилов. – Женщина, тридцать лет, плохо с сердцем.

«Плохо с сердцем» – самый распространенный повод для вызова «скорой». И совсем не факт, что, приехав на этот повод, бригада не наткнется на ножевое ранение, белую горячку или, скажем, на элементарный гоп-стоп с целью отъема сильнодействующих препаратов. Всяко бывает. Жизнь на «скорой» тяжелая, но скучной ее назвать нельзя. Данилову широкое употребление, то есть – злоупотребление поводом «плохо с сердцем» представлялось довольно обоснованным и логичным. Ведь почти все болезненно-травматичные состояния, начиная с торчащего в спине ножа и заканчивая абстинентным синдромом, в той или иной мере отражаются на сердце.

– Туда по другим поводам и не вызывают, – Лариса криво усмехнулась. – Строительное общежитие, одна алкашня. Вечером пьют, ночью колобродят. А я так надеялась вернуться на подстанцию и подушечку придавить часок.

– Дома придавишь, – Данилов взглянул на часы, висевшие над дверью приемного покоя. – Шесть часов осталось.

По ночному прохладному времени обе входные двери были распахнуты настежь, отчего возникал некоторый диссонанс между суетой приемного покоя и умиротворяющим спокойствием южной ночи. Если глядеть изнутри во двор, то как будто в сказку заглядываешь. Темные силуэты деревьев, звезды, узкий серпик месяца… Если смотреть со двора в приемное отделение, то кажется, что смотришь фильм в летнем кинотеатре – люди носятся туда-сюда, разговаривают, иногда кричат. Прикольно.

Юрий Палыч, узнав адрес и повод, нецензурно выругался, но поехал как положено – быстро и с мигалкой.

– Сейчас еще ничего, – бубнила на переднем сиденье Лариса, – а вот на праздниках там черт-те что творится. Вызывают один за другим. Кто перепил, кто недопил, и всем с сердцем плохо. Когда же ее расселят наконец? Триста лет собираются расселять и все тянут, тянут…

– Одних расселят, других заселят, и ничего не изменится, – усталость вкупе с начавшейся ломотой в затылке настроили Данилова на пессимистический лад. – Закон сохранения пакостей действует повсюду. Как и закон подлости, согласно которому если бригада оказывается в двух шагах от подстанции, она должна получить вызов к черту на кулички.

– Там еще лифты вечно отключены, – добавила пессимизму Лариса.

– У нас шестой этаж, – успокоил Данилов. – Пробежимся, и утром можно зарядку не делать.

– А в бабе этой на шестом этаже окажется восемь пудов, и нам придется тащить ее по лестнице, – сказал Юрий Палыч.

– Я тебя умоляю, Юрочка, не каркай! – взмолилась Лариса. – А то я тебя придушу. Ты вот ляпнул, и теперь у нас точно будет госпитализация. А она вдобавок окажется вшивой, и придется машину обрабатывать!