Доктор Данилов в ковидной больнице

— Честно говоря, я как-то иначе представлял себе нашу встречу, — признался Данилов. — Грезилось мне, что ты задушишь меня в объятьях, истерзаешь поцелуями, замучаешь любовью, а ты если чем и мучаешь, то только занудством.

— Данилов, ты неисправим! — простонала Елена. — С виду — взрослый мужик, а на самом деле подросток, которому нужно наступить на все грабли, мимо которых он проходит! Хоть бы раз в жизни послушал бы меня, сделал бы так, как я советую!

— Так ты же ничего не советуешь, — резонно заметил Данилов. — Только пугаешь. Я уже весь дрожу и мне хочется под одеялко. И чтобы кто-то держал меня за руку, гладил по голове и успокаивал.

— Давай серьезно! — одернула Елена. — Эту кляузу так оставлять нельзя. Я разговаривала с одним знакомым адвокатом. Он сказал, что статья, в целом, написана грамотно, но есть несколько моментов, к которым можно придраться. Короче говоря, надо бороться. Он хочет поговорить с тобой, узнать детали.

— Хорошо, — примирительно сказал Данилов. — Как закончится вся эта канитель…

— Вся эта канитель может закончиться в следующем году! — перебила Елена. — Часть стационаров в июне переведут в обычный режим, но примерно десять тысяч коек будут держать до полного окончания пандемии. Давай не будем откладывать это дело в долгий ящик. Поговори с ним завтра, по телефону или по скайпу. Он очень милый дядечка со стальной хваткой. Если будет хоть малейшая возможность, он этого Холодцова…

— Холодкова.

— Да хоть Холодильникова! Он его вместе с редакцией «Сплетника» наизнанку вывернет и распнет…

— А потом затребует такой гонорар, что нам придется продавать квартиру и влезать в долги!

— Не волнуйся, гонорар будет чисто символический, — успокоила Елена. — Алексей Максимович мой старый знакомый, он друг моей ошибки молодости.

«Ошибкой молодости» Елена называла своего первого мужа, адвоката Юрия Новицкого, отца Никиты.

— Можно сказать — родственник, — иронически прокомментировал Данилов, испытывавший к Новицкому стойкую неприязнь.

— Практически — да, — серьезно сказала Елена. — Я тебе дам его координаты и ты завтра с ним свяжешься, договорились?

— Созвонюсь, — уточнил Данилов. — А стану связываться или нет, решу по ходу дела. И давай больше не будем о грустном, ведь я полтора месяца дома не был, душа жаждет праздника и всяческих романтических безумств.

— Безумства — это когда ребенок заснет, — улыбнулась Елена.

— Можете не стесняться, я уже взрослая! — крикнула Мария Владимировна.

— Ничего себе слух! — восхитился Данилов. — Мы же говорим совсем тихо, а там еще и телевизор орет вовсю.

— Какой же ты иногда бываешь наивный! — удивилась Елена. — Она подкралась незаметно и подслушивает из коридора.

— И вовсе я не подкрадывалась! — объявила дочь, входя на кухню. — Я воды попить шла и случайно кое-что услышала. Но я бы, на вашем месте, нанимала бы не адвоката, а киллера!

— Маша! — хором сказали оба родителя, а потом Елена добавила: — Откуда в тебе это? Сериалов насмотрелась?

— Жизнь не только по сериалам изучают, — загадочно ответила Мария Владимировна.

— Как мать и представительница самой гуманной профессии я с тобой категорически не согласна, — сказала Елена, — но как жена человека, которого несправедливо оклеветали… Впрочем, хватит об этом. У нас сегодня праздник.

Данилов подумал, что киллер — это, конечно, перебор, но вот набить морду Стаховичу было бы неплохо. Мысль оказалась настолько соблазнительной, что зачесались руки.

* * *

Юлиан Трианонов

** мая 2020 года.

«Добрый день, кукусики мои любимые!

По поводу тотализатора — все зависло на неопределенный срок. В кресло главного врача усадили Мальвину, но с приставкой «исполняющая обязанности». Нельзя считать, что победили те, кто на нее ставил. Вопрос остается открытым. Мальвина грустит, она, бедняжка, надеялась стать настоящим, полноценным и полноправным главврачом. Но не вышло.

Замена главного врача — событие хоть и важное, но довольно обычное. А вот в реанимационном отделении, которым заведует Мамочка, произошло нечто удивительное, можно сказать — сверхъестественное, мистическое. Среди бела дня исчезла пациентка, юная дева, которую накануне привезла «скорая». Вот лежала-лежала, кажется, даже, спала и вдруг — нет ее, только постель смятая на память осталась.