Доктор Данилов в ковидной больнице

— Нет, нисколько не обидчивый, — заверил Данилов. — Просто ситуация складывается такая, что любой обидится. Сами посудите. Освобождается должность заведующего. Самого опытного врача, неоднократно замещавшего заведующего отделением и полностью доказавшего свою состоятельность, на заведование не назначают — ставят исполнять обязанности, а потом сажают заведовать какого-то пришлого «варяга». Потом «варяга» убирают в тень, как вы выразились, а опытного врача снова ставят исполнять обязанности. Это же прямая и открытая демонстрация недоверия, а незаслуженное недоверие обычно расценивается, как оскорбление. Я понятно объяснил?

— Более чем, — улыбнулась Ольга Никитична, переглядываясь с Бутко.

— Я Деруна очень уважаю, — сказал Бутко. — Я, в общем-то и собирался сделать его заведующим, но хотел получше присмотреться, прежде чем принимать окончательное решение. При мне же он заведующего не замещал. А когда я узнал, что департамент направил к нам Владимира Александровича, то решил в полной мере использовать его опыт…

— Использовали, — усмехнулся Данилов.

— На Стаховича я управу найду! — зло сказал Бутко.

— Он кафедральный сотрудник, Юрий Семенович, — напомнила Ольга Никитична.

— Ну и что? — хмыкнул Бутко. — Под одним министерством ходим. Я бы вообще на его месте тему взяточничества не трогал. Чья бы корова мычала, как говорится.

— У меня прямо гора с плеч, — вздохнула Ольга Никитична. — Я так переживала по поводу этого разговора. Честно скажу — очень неловко было. Спасибо вам, Владимир Александрович, за понимание.

Расстались душевно, только не облобызались на прощанье.

Из конференц-зала Бутко увел Данилова к себе — оформлять «разжалование».

— А ведь Никитична тоже внесла свою лепту, — сказал Бутко, когда Данилов писал заявление с просьбой освободить его от обязанностей заведующего отделением.

— Не исключаю, — сухо ответил Данилов, не имевший желания развивать эту тему.

— Вы так, чего доброго, подумаете, что и я к этому причастен, — улыбнулся Бутко.

— Нет, не подумаю, — Данилов подписал заявление и передал его Бутко. — Объяснительные по каждой жалобе отдельные писать или можно объединить?

— Объединяйте, — махнул рукой Бутко. — Разбираться же будем разом и свидетель у нас один. Неужели он и мне подтвердит, что слышал, как вы взятки вымогаете?

— Можете не сомневаться, — заверил Данилов. — Я Стаховича хорошо успел узнать. Для него нет ничего невозможного, в плохом смысле слова.

— Люди как свечи, — вздохнул Бутко. — Одни горят, другие коптят…

— Но все, в конечном итоге, гаснут, — закончил Данилов, пододвигая к себе чистый лист бумаги.

Под занавес Бутко сказал самое важное.

— Я вас прошу работать строго по графику и по звонку. Как пришла смена — сразу же уходите. Я прекрасно понимаю, что вы перерабатываете по делу, а не для того, чтобы вымогать деньги, но ситуация сейчас сложилась неоднозначная. А вообще-то я могу вас отпустить на неделю, хотите?

— Нет, не хочу, — твердо отказался Данилов. — Не то время. Да и с кадрами в отделении напряженно. Стахович на больничном и еще я уйду…

— Оказывается у вас есть чувство юмора! — рассмеялся Бутко.

— Со стороны виднее, — скромно ответил Данилов.

— Чуть не забыл! — спохватился Бутко. — А как у вас на кафедре отреагировали на статью?

— Положительно отреагировали, Юрий Семенович. После публикации первой части мне позвонил завкафедрой и сказал, что… Ну, в общем, поддержал меня.

Передать то, что заведующий кафедрой сказал о журналистике в целом и о «Московском сплетнике» в частности, Данилов не мог, поскольку цензурные слова в этой короткой, но энергичной речи, практически отсутствовали.

После передачи дел Деруну у Данилова образовались свободные сутки, даже не сутки, а тридцать восемь часов. Данилов с тоской подумал о том, что он будет делать все это время в гостинице. Пока времени не хватало, он сожалел, что никак не доходят руки до статьи об особенностях ведения пациентов с коронавирусной пневмонией. Сейчас же в голове был такой сумбур, что за научную работу не стоило и браться. Как Данилов ни хорохорился, а публикация в «Сплетнике» сильно его задела. Было такое ощущение, будто в душу нагадили. Неприятно, а еще хуже то, что вся эта свистопляска неминуемо скажется на работе отделения — явно же будут какие-то проверки, без этого не обойдется. Деруну можно только посочувствовать, впрочем, он справится, не мальчик.

От грустных мыслей Данилова отвлек звонок жены.

— Я в порядке! — бодро доложил Данилов. — Сдал дела новому заведующему, сейчас собираю свое барахло, чтобы отнести его в гостиницу.

— Можешь везти прямо домой, — сказала Елена. — Судя по анализам мы с Машкой переболели бессимптомно. Я только что получила результаты.