Доктор Данилов в ковидной больнице

В свою очередь, Валерий Николаевич сказал «спасибо» Яковлеву, добавив к саркастичной благодарности вереницу матерных слов. Уволить бы этого подонка, пока есть такая возможность, да нельзя в столь ответственный момент плодить недовольных. Это он пока в заместителях ходит язык за зубами держит, а как уволишь начнет интервью налево и направо давать и кляузы в министерство строчить. Вот же урод! Кто его, спрашивается, за язык тянул? Зачем обнадежил? Валерий Николаевич и сам бы мог найти подход к тринадцатому моргу, да еще бы и проконтролировал все надлежащим образом, чтобы избежать срывов.

Валерий Николаевич сказал секретарше, что его нет ни для кого, кроме директора департамента, и для пущей надежности запер изнутри дверь кабинета, а то некоторые сотрудники имели привычку вламываться к главному врачу, не спросив дозволения. Умыв лицо холодной водой, он подумал о том, что теперь будет можно снова отпустить бороду (вряд ли дальше придется работать в ковидной больнице) и от этой мысли на душе малость полегчало. Вообще-то Валерий Николаевич нравился самому себе всегда, но с бородой нравился больше, чем без нее.

— Мы еще посражаемся, команданте! — сказал Валерий Николаевич своему отражению в зеркале. Патриа о муэрте! Венсеремос!

Валерий Николаевич окончил испанскую спецшколу имени Пабло Неруды и очень уважал Эрнесто Че Гевару, человека, который всегда делал то, что считал нужным, не спрашивая ни у кого позволения. Опять же — коллега, врач.

Далее Валерий Николаевич провел сеанс аутопсихотерапии. Достал из холодильника запотевшую от холода бутылку водки, нежно-розовое, с прожилками сало, банку с солеными огурцами и черный хлеб. Минутой позже на рабочем столе была накрыта аккуратная «поляна». Из крепких напитков Валерий Николаевич пил только водку, справедливо считая, что ректификаты наносят меньше вреда здоровью, нежели дистилляты. Закуску предпочитал простецкую, без новомодных вывертов. Народ — не дурак. Если на протяжении нескольких столетий народ создает закусочный канон, то в этом каноне окажется самое наилучшее, самое подходящее к водке. А ветчинными рулетиками с рукколой или креветками пускай хипстеры гламурные закусывают, которые водку двадцатимиллилитровыми шотами пьют.

Валерий Николаевич хипстером не был и водку пил по-народному — стограммовыми порциями, а иногда и целыми стаканами. Опрокинешь — и благодать! Сейчас душа требовала стакана, одного-единственного, потому что большего на работе позволять себе было нельзя.

— Венсеремос! — повторил Валерий Николаевич перед тем, как выпить.

Можно ли представить тост лучше, чем «Мы победим!»? Вряд ли.

В то же самое время в «тайной комнате» — небольшом помещении на последнем этаже административного корпуса, предназначенном для курения, шло совещание заговорщиков. Где же еще плести козни с интригами, как не в тайной комнате?

Заговорщиков было двое. Они сидели рядышком на диване и, несмотря на отсутствие других курильщиков, говорили негромко, почти шепотом.

— Расслабляться рано, Сережа, — втолковывала Яковлеву Ольга Никитична. — Ты не забывай, что этот скандал тенью и на меня ложится, я же начмед. Уволить не уволят, крайним Валеру назначили, но могут и не повысить. Бутко сейчас тоже ведь сложа руки не сидит…

— Ну, он же работает у нас без году неделя, Оль, — скривился Яковлев. — Кто его назначит?

— Не забывай, что у него брат в министерстве, — строгим голосом напомнила Ольга Никитична. — И еще не забывай, что он — заместитель главного врача по аэр, а анестезиологам-реаниматологам сейчас кругом зеленый свет, время такое. Оглянись по сторонам, начиная с Коммунарки, и посчитай, сколько их среди главврачей и начмедов.

— Ну…

— Гну! Ты Сережа верный, надежный и милый, но ужасно тупой! — Ольга Никитична рассердилась не на шутку. — Не обижайся на правду, пожалуйста. Ты же знаешь, как я тебя люблю и ценю. Но ты фишку не рубишь, совсем от слова «ничуть». Когда в больнице происходит такое, то в карьерном смысле лучше быть недавно пришедшим замом. Новый человек не при чем, понимаешь? Те, кто будут тянуть Бутко, станут напирать на то, что он — человек новый, ко всему этому бардаку не причастный, ни в чем не замазанный, ни с кем не завязанный, другим миром мазаный.

— Пожалуй, можно и так сказать, — согласился Яковлев. — Но ведь у нас же есть еще один козырь…

— Козырь есть, только им сыграть нужно правильно. Нам крупно повезло, что комиссию возглавил Пульхитудов. Он приятель Стаховича, уже одно это много значит.

— Может, его и не случайно назначили.