Доктор Данилов в ковидной больнице

Жаргонное слово неприятно резануло слух Сергея Павловича. Такая интеллигентная, такая милая женщина, врач высшей категории, руководитель крупной больницы и вдруг — «колоть». Впрочем, ничего удивительного — «корни всегда проявляются», как говорила покойная мать Сергея Павловича. Именно мать помешала сыну жениться на плебейке-однокурснице, приехавшей в Москву из Малой Вишеры. Сергей Павлович много чего не мог простить матери, а вот это — в первую очередь. Сколько лет прошло, а все хочется переиграть, только жизнь — не «Герои меча и магии», в ней кнопки рестарта нет.

— Уволить будет сложно, — заметил Сергей Павлович. — Развоняется, права качать начнет, а то и в суд подаст за необоснованное…

— Уволю по собственному! — жестко сказала Ольга Никитична. — Это не отсуживается.

— Думаешь — напишет? — усомнился Сергей Павлович.

— Конечно же уверена, Сережа. Ты только не подведи, делай морду кирпичом…

Волонтерствующий сын Никита явился в гости, как снег на голову — в десятом часу вечера. Принес две огромные пиццы, коробку пирожных для сестры и бутылку красного вина для родителей, сам пить его не стал, потому что был за рулем.

Совершенно случайно разговор вывернул на Юлиана Трианонова, международного человека-загадку.

— Прикольный псевдоним, — оценил Никита. — Ясно, что за ним скрывается человек, знакомый с произведением Юлиана Семенова «ТАСС уполномочен заявить» или с одноименным фильмом. Трианон — это же был псевдоним американского шпиона в Москве, верно?

— Верно, — ответил Данилов. — Сейчас ты скажешь, что всех, кто моложе сорока лет, можно в расчет не принимать, потому что они «ТАСС» вряд ли читали или смотрели…

— Самая большая ошибка, которую допускают люди при общении, это домысливание за собеседника, — строго сказал дипломированный психолог. — Я совсем не то хотел сказать. Кстати, у тебя совершенно неверное понятие о современной молодежи. Очень многие знают советскую классику, вот я же, например, сразу понял, что к чему. Хотел же я сказать, что любимый фильм, любимая книга или любимое музыкальное произведение могут многое рассказать о человеке. И псевдонимы тоже. Ничего же не берется «с потолка», все выбирается со смыслом. Вот если бы ты, папа, захотел бы писать о своей больнице в сетях, ты какой псевдоним бы взял?

— Доктор Джекил, — сказал наобум Данилов.

— Браво, Никитос! — Елена несколько раз хлопнула в ладоши. — Что и требовалось доказать!

— Ты о чем? — удивился Данилов. — Я ляпнул первое, что в голову пришло…

— А почему это пришло в твою голову первым? — прищурилась Елена. — Потому что ты и есть доктор Джекил, правильный, белый и пушистый. Но иногда в тебе просыпается мистер Хайд и тогда держись!

— Ну прямо уж мистер Хайд, — поскромничал Данилов, — не преувеличивай.

— Ни капельки я не преувеличиваю. Можете представить, дети, что во время работы на «скорой» ваш папочка однажды так ударил другого врача, что тот пролетел через всю комнату в угол.

— Как в кино, да?! — восхищенно пискнула Мария Владимировна.

— Я еще людей на вызовах лекарственным ящиком избивал. Об этом даже в газетах писали.

— Ну насчет ящика — это совсем другая история, известная мне только по твоим рассказам, а вот мордобой на подстанции произошел, можно сказать, на моих глазах. Сижу я в своем кабинете и вдруг слышу ужасный грохот. Первая мысль была, что потолок на кухне обвалился. Я туда, а там картина маслом — столы и стулья перевернуты, доктор Сафонов в углу на ноги встать пытается, а посреди кухни доктор Данилов стоит в позе «не тронь — убью». Глаза закрою — вижу эту картину.

— А за что ты его так, папа? — спросила Мария Владимировна. — Ведь было за что, правда?

— Он хотел на заведующую подстанцией кляузу написать, а мой мистер Хайд такого не любит.

— А заведующая была красивая? — ребенок не понял, о ком идет речь.

— Ну как тебе сказать? — Данилов наморщил лоб. — В целом — ничего себе так…

— Ничего себе так?! — возмутилась Елена и наградила мужа за такие слова подзатыльником, хоть и шуточным, но довольно увесистым.

— Я бы на твоем месте обратил внимание на этот вопиющий случай семейного насилия, — сказал Данилов Никите, потирая рукой затылок. — Кому-то явно нужна помощь квалифицированного психолога.

— С родственниками нельзя работать, — ответил Никита, вставая. — Я поеду, поздно уже. А Трианонова вашего почитаю, заинтересовался.

Около семи часов утра Данилову пришло сообщение от Никиты. Прочитав его, Данилов тут же позвонил Никите и сказал:

— Ты убил меня наповал. Объясни, как ты пришел к такому выводу.

Когда Никита объяснил, Данилов почувствовал себя доктором Ватсоном. Это же элементарно, Ватсон.

И Никита, и Сергей Павлович, обратили внимание на один и тот же абзац одного и того же поста Юлиана Трианонова, но при этом каждый пришел к открытию своим путем…

Сразу же после утренней конференции Сергей Павлович вернулся в кабинет главного врача.

— У тебя есть какой-то план? — спросил он. — Надо же врасплох застать, а то ведь не признается. Мне что-то ничего в голову не приходит.

— Я знаю, что делать, — ответила Ольга Никитична и нажала кнопку вызова секретарши.