Доктор Данилов в ковидной больнице

Начав читать докладную Мальцевой, Данилов не поверил своим глазам. Мальцева сообщала, что она была свидетельницей того, как доктор Стахович уговаривал пациентов Верниковского и Эльман написать жалобы на заведующего отделением… Обещал за это деньги, по пятнадцать тысяч каждому, а также перевод из реанимации в хорошую палату… Разговор Стаховича с Верниковским также слышала Пак, а разговор с Эльман — Гаджиарсланов…

«Я сразу же выразила свое возмущение столь недостойным поведением и неоднократно требовала от В. К. Стаховича признаться в том, что он намеренно оклеветал заведующего отделением В. А. Данилова с помощью И. Н. Верниковского и С. А. Эльман. Я надеялась на то, что в нем проснется совесть, но этого так и не произошло…» говорилось в последнем абзаце. Ниже подписи и даты красовалась фраза: «Копия докладной записки направлена в редакцию газеты «Московский сплетник».

О том же, только слегка другими словами, писали Пак и Гаджиарсланов.

— Что вы скажете? — спросила Ольга Никитична после того, как Данилов вернул ей докладные записки.

— Сказать, что я удивлен, означает не сказать ничего, — ответил Данилов. — Все так неожиданно…

— Но, тем не менее, эта история приобретает совсем другую окраску! — энергично продолжила Ольга Никитична. — Теперь ясно, кто виноват и что с этим делать! Я уже отправила копии докладных в департамент, приложив к ним свое мнение о вас и вашем отделении.

— Моем бывшем отделении, — уточнил Данилов.

— Вот это я с вами и хотела бы обсудить, Владимир Александрович. Как мы станем восстанавливать справедливость?

— Никак, — усмехнулся Данилов. — Собственно, ничего и не произошло. Я отказался от заведования по собственному желанию. Вместо меня назначили того, кого изначально нужно было назначить. У нас с Олегом Сергеевичем полное взаимопонимание. Признаюсь честно — пожалуй ни с одним моим начальником я настолько не совпадал во взглядах. Так что все хорошо, Ольга Никитична. Надеюсь, что «Сплетник» напечатает опровержение…

— Уже напечатал, — сказала Ольга Никитична. — Правда, как водится, на последней странице, но суть не в том, где напечатал, а в том, что напечатал. Неужели вы не в курсе?

— Коллеги пытались ввести меня в курс, но я от этого уклонялся, — признался Данилов. — Не мог даже предположить такого развития событий. Думал, что новую статью опубликовали.

— Я и сама не могла, — Ольга Никитична снова улыбнулась. — Ну Стахович, ну сукин сын… Ладно, с ним я еще поговорю, а сейчас нам надо решить, Владимир Александрович, что мы станем делать.

— Ничего, — пожал плечами Данилов. — Пусть все остается как есть. За исключением одного — мне бы не хотелось работать вместе со Стаховичем.

— Я уже перевела его в приемное отделение. Не уверена, что он вылечится до окончания эпидемии, но если вдруг это случится, то он сядет на прием.

— Убила девушка, в смущеньи ревности, ударом сабельным слепого юношу, в чье ослепление так слепо верила, — вырвалось у Данилова.

— Что-что? — насторожилась Ольга Никитична. — Какая девушка?

— Это Игорь Северянин, — пояснил Данилов. — Стихотворение «В шалэ березовом». Когда моя мама сильно удивлялась, она его вспоминала. Как пример полного абсурда в отечественной поэзии. Мама была учительницей, русичкой.

«Русичка» вырвалась у Данилова машинально. Мама за такое убила бы, она ненавидела жаргонизмы.

— Ой, и моя мама тоже была учительницей! — оживилась Ольга Никитична. — Только преподавала математику.

«Поэтому ты такая расчетливая стерва», подумал Данилов, растягивая губы в вежливой улыбке.

В ординаторской он очень удачно застал Пак и Гаджиарсланова, которые сидели на диване и смотрели новостную программу.

— Во-первых, огромное вам человеческое спасибо, — сказал Данилов присаживаясь рядом с Пак. — Вы меня сильно выручили, пускай даже и соврали хором…

— Мы не соврали! — возразил Гаджиарсланов. — Мы использовали против Стаховича его же оружие. Все справедливо. Волка стреляй из ружья, а таракана бей тапком.

— Можно сказать и так, — согласился Данилов, не совсем понявший, при чем здесь ружья и тапки. — Но мне хотелось бы знать подробности.

— Да что там рассказывать? — сказала Пак. — Света предложила нам с Аликом поучаствовать, мы согласились. Невозможно же смотреть на то, как вы мучаетесь…

— А я мучился? — спросил Данилов.

— А то! — усмехнулась Пак. — Вы, конечно, молодец, держали все в себе, но женщины все видят и все понимают. Кстати, мы и в суде все повторим, если понадобится.

— Надеюсь, что до суда не дойдет, — усмехнулся Данилов. — Да и незачем теперь судиться.

— Князевич может на нас в суд подать, — сказал Гаджиарсланов. — Типа мы неправду говорим. Но ничего у нас не выйдет. Света столько с нами репетировала, что на противоречиях нас поймать невозможно. Перед глазами все стоит, как наяву.

Данилов вспомнил историю из скоропомощной практики, которую он рассказал Мальцевой.

— «Четыре-три» в нашу пользу, — подвела итог Пак. — Князевич и две паскуды против вас, Алика, Светы и меня. А если понадобится, то мы и «шесть-три» сделаем, добавим Макаровскую, Жаврида и Гайнулину.

— Гайнулину? — удивился Данилов. — Да ну!