Доктор Данилов в ковидной больнице

На своем шкафчике в раздевалке Данилов увидел номер «Московского сплетника», судя по виду и запаху свежей типографской краски — сегодняшний. «Никак господин Холодков получил новую информацию, — усмехнулся Данилов. — Возможно, о том, что я, пользуясь своим служебным положением, принуждал доцента Стаховича к однополой любви».

Газету он даже в руки брать не стал, не хотел портить настроение перед началом смены. Смена сегодня была особая — Данилов собирался снять своего «крестника» с искусственной вентиляции легких. «Крестник», от которого из-за ожирения, сопутствующих заболеваний и запоздавшей госпитализации можно было ожидать всяческих неприятных сюрпризов, вел себя на удивление хорошо. Давление держал стабильное, почки работали удовлетворительно, воспалительный процесс в легких уменьшался, сатурация росла. Пора бы уже и возвращаться к нормальной жизни и нормальному дыханию.

Снятие пациента с инвазивной вентиляции легких — дело непростое. Мало выключить аппарат и вытащить из трахеи трубку. Нужно посмотреть, как будут развиваться события — сможет ли пациент полноценно дышать естественным образом, не возникнет ли спазм дыхательных путей, не разовьется ли сердечная недостаточность, не начнется ли обильная секреция мокроты, не будет ли психических нарушений. Убедившись во время обхода в том, что «крестник» готов к переводу на естественное дыхание, Данилов не стал делать это сразу же, а дождался «тихого часа» — спокойного безаврального промежутка. В ассистенты взял Гаджиарсланова, которому заодно предстояло произвести неврологический осмотр пациента. Медсестер пригласил двух — если после отключения такой Гаргантюа начнет рыпаться, лишние руки очень пригодятся. Вообще-то «крестник» был привязан за руки к койке, но при сильном буйстве эта фиксация могла быт ненадежной. Данилов однажды был свидетелем того, как стошестидесятикилограммовый мужчина опрокинул койку, к которой он был привязан. Дернулся раз-другой, одно колесо отломилось, койка накренилась, а от следующего рывка опрокинулась…

— Вы сегодняшний номер «Сплетника» читали? — тихо, так, чтобы не слышали сестры, спросил Гаджиарсланов, проверяя подошвенные рефлексы пациента.

— Али Гафарович, я следую совету профессора Преображенского и не читаю газет не только перед обедом, но и перед дежурством, — отшутился Данилов. — Это вы газету на мой шкаф положили?

— Нет, не я, — ответил Гаджиарсланов.

На том разговор и закончился.

Откашливался «крестник» так громко, что дрожали перегородки между секциями.

— Силен мужик! — восхитился подошедший Дерун.

— Кругом молодец! — похвалил Данилов. — Дышать сразу начал, взгляд адекватный, сатурация девяносто пять. Прямо хоть жениться.

— Я женат, — сказал «крестник» и еще немного покашлял.

— Замечательно, — Данилов переглянулся с коллегами. — А как жену зовут, помните?

— Ирина Васильевна.

— А вас?

— Виктор Николаевич Пыжов.

— Чем вы занимаетесь?

— Таксую.

— Как к нам попали помните?

— Смутно, — Виктор Николаевич наморщил лоб. — Вроде пассажира я к вам вез, из Кузьминок. Врач, кажется. Он еще попросил на территорию заехать, потому что радикулит его скрутил. Последнее, что помню — это как я из машины вышел, а дальше провал. А что дальше-то было?

— Сознание вы потеряли, Виктор Николаевич, — сказал Данилов, впервые в жизни порадовавшись тому, что перед пациентами приходится представать в «космическом» облачении. — На фоне вирусной пневмонии развилось кислородное голодание. Хорошо, что это произошло около нашего корпуса. Мы вас сразу госпитализировали и полечили. Если до завтрашнего дня вы нас ничем не огорчите, мы вас переведем в палату.

— Я буду себя хорошо вести, — пообещал «крестник». — Честное слово.

— Странный вид ретроградной амнезии,[12] — сказал Гаджиарсланов, когда они отошли от «крестника». — Все помнит, не помнит только как в зубы от вас получил.

— Нет у него никакой амнезии, — ответил Данилов, радуясь за пациента, — он просто не заметил, как я его вырубил. Все было очень неожиданно. Вот если бы мы дрались — тогда другое дело.

— Рукопашкой какой-то занимались? — поинтересовался Гаджиарсланов.

— На «скорой» работал, — ответил Данилов. — Спальный район, рабочая окраина. Часто приходилось прибегать к самообороне, а кулаки — самое надежное оружие, опять же они всегда при себе.

— Я читал недавно, что руки обезьяны усовершенствовались не от труда, а для того, чтобы драться с другими обезьянами, — сказал Гаджиарсланов. — Не труд, а драки сделали обезьяну человеком.

— Не удивлюсь, — хмыкнул Данилов.

— А газетку вы все-таки почитайте, Владимир Александрович.

— А вы Пыжову в историю осмотр невропатолога записать не забудьте…

В сегодняшнем номере «Сплетника» явно было напечатано что-то особо мерзопакостное. Об этом Данилов догадался по поведению Пак. Напрямую о новой статье она с ним не заговаривала, но обычный вопрос «как дела?» прозвучал как-то по-особому, а вместо ободряющего похлопывания, она игриво ткнула Данилова в плечо кулаком.