Доктор Данилов на кафедре

— Жуть, — вздохнул Данилов. — А почему у вас ЧП? Виновата же врач из семнадцатой, которая сняла диагноз.

— Первая бригада не диагностировала менингит. Департамент уцепился за это…

— Кто-то хочет вывести из-под удара заведующую приемным отделением и делает виноватыми «Скорую помощь»? — перебил Данилов. — Знакомая ситуация. Мало ли что не диагностировали менингит. Но ведь госпитализировали. Пусть не в инфекцию, но…

— Уж мне-то не объясняй, пожалуйста, — попросила Елена. — Наказывают не по вине, а по высшим соображениям. Как будто сам не получал по ушам ни за что?

— Я уже и не помню, — признался Данилов. — Плохое помнить — только душу травить.

Глава шестнадцатая Английская пациентка

Можно прилагать огромные усилия для того, чтобы прослыть знающим врачом (в первую очередь, крутым диагностом, ведь кто хорошо диагностирует, тот обычно и лечит также), но так ничего и не добиться. А можно не прилагать никаких усилий, но тем не менее заработать определенную репутацию.

Данилов никогда не задумывался о своем имидже, не старался блеснуть напоказ эрудицией или уесть кого-то из коллег. Если имел суждение — высказывал, если нет — помалкивал. Высказывать старался тактично, не навязывая своего мнения.

С больным Желудевым в реанимации намучились изрядно. Не в смысле спасения и вытягивания, а при установлении правильного диагноза. Дожил человек до тридцати пяти лет, ни разу не обратившись к врачам с чем-то серьезнее гриппа, активно занимался велоспортом, не курил, алкоголь употреблял редко и мало и вдруг попал по «Скорой» в больницу с кровотечением из вен пищевода.

УЗИ выявило изменения структуры печени, спленомегалию,[60] расширение портальной и селезеночной вены… Типичная картина синдрома портальной гипертензии,[61] с одним но — без полагающихся изменений в общем и биохимическом анализах крови.

Последовательно исключив такие заболевания, как вирусный гепатит, аутоиммунный гепатит, цитомегаловирусную и герпетическую инфекции, первичный билиарный цирроз печени, гемохроматоз и паразитарные заболевания, врачи зашли в тупик.

Доцент Ряжская, верная правилу, согласно которому в случае любых непоняток надо назначать больному дополнительные обследования, рекомендовала провести допплерографию[62] сосудов печени и компьютерную томографию органов брюшной полости.

Сделали. Подтвердили наличие выраженной портальной гипертензии и не нашли никаких более-менее достоверных данных, говорящих за первичное поражение печени. Получается, что следствие налицо, но первопричины нет.

Данилов, можно сказать, проходил мимо и краем уха услышал, как Ряжская и Журавлев обсуждали пациента. Остановился, пролистал историю болезни и спросил:

— Спленопортографию[63] еще не назначали? Явный тромбоз селезеночной вены.

— А ведь точно! — оживился Журавлев. — Больше нечему.

Спленопортография подтвердила предположение Данилова. И с тех пор Журавлев время от времени приглашал его поконсилиумничать или поумничать, то есть принять участие в решении какой-нибудь диагностической загадки.

Если разобраться, то их в природе не существует, потому что угадывать ничего не приходится, да и лечить наугад как-то не принято. Любое решение или диагноз, пусть даже и выставленный интуитивно, прежде всего надо обосновать. Нельзя просто взять и написать в истории болезни: «Скорее всего, у больного трансмуральный инфаркт миокарда, потому что так кажется лечащему врачу». Изволь привести доказательства, в случае инфаркта — данные электрокардиографии, эхокардиографии, анализов на специфические ферменты. Даже если диагноз выставлен предположительно, то обосновать предположение надо обязательно. Медицина — наука, что бы там ни говорили некоторые скептики. Просто иногда симптомы бывают не очень явными, иногда не желают складываться в стройную картину. Бывают довольно своеобразные и нестандартные симптомы. Иной раз диагностический поиск как пойдет в одном направлении, так никуда и не сворачивает. Ничего загадочного, просто сложная диагностика.

— Володя, загляни к нам через полчасика, — в непубличном общении Журавлев с Даниловым уже перешли на «ты» и обходились без отчеств. — Хочу показать тебе одну тетку.

— Кто такая?

— В двух словах и не скажешь, видеть надо, — вздохнул Журавлев. — И ее, и историю.

— Заинтриговал. Буду.

Ею оказалась сорокапятилетняя преподавательница экономической академии имени Плеханова. Выглядела она, правда, не на свои сорок пять, а на все шестьдесят, но пациенты реанимационных отделений часто выглядят старше своих лет. Болезни не красят.

Журавлев сидел у себя в кабинете и грыз трубку. Курить он бросил давно, но порой, нервничая или решая сложную задачу, испытывал потребность повертеть в руках или подержать в зубах свою старую заслуженную трубку вишневого дерева. Утверждал, что трубка, пусть даже и без табака, успокаивает и помогает сосредоточиться.