Доктор Данилов на кафедре

Его не хотелось вообще, и, кроме того, здесь были студенты, которым преподаватель (пусть и свежеиспеченный, не слишком-то опытный) просто обязан демонстрировать умение бесконфликтного решения любых спорных ситуаций.

— Вы со студентами посещали реанимационный зал?

— Да.

— Осматривали больных?

— Отчасти. — Данилов почувствовал, что долго сдерживать раздражение не удастся, и пару раз глубоко вдохнул — вроде как должно сработать успокаивающим образом.

— Все же осматривали? — настаивал Самошкин.

— Знаете, что я вам скажу, уважаемый? — Данилов намеренно не добавил фамилии, чтобы хоть как-то выразить свое отношение к происходящему. — То, что вы адвокат, еще не дает вам права интересоваться тонкостями учебного процесса и мешать ему, задерживая нас здесь своими вопросами.

— Вы уже третья студенческая группа, которую я вижу выходящей из реанимации.

— И что с того? — полюбопытствовал Данилов. — Все студенты, приходящие на кафедру анестезиологии и реаниматологии, проводят определенное время в реанимационном зале. Это часть учебного процесса. Вас что-то не устраивает? Обратитесь в Министерство.

— Куда и к кому мне обратиться, я решу сам, — с достоинством ответил Самошкин, продолжая съемку. — Если я правильно понимаю, то студенты не просто проводят время в реанимационном зале, а изучают истории болезни и осматривают больных… Я правильно понимаю?

— Правильно, правильно, — подтвердил Данилов. — Учебный процесс в клинике, главным образом, из этого и состоит.

— Прекрасно! — обрадовался Самошкин. — Итак, вы только что признали, что студенты получают доступ к конфиденциальной информации, составляющей врачебную тайну. Так ведь?

Данилов наконец-то начал догадываться о том, куда клонит адвокат.

— Ее можно использовать в учебном процессе, — сказал он.

— Можете назвать разрешающий закон или статью гражданского кодекса?

— Разумеется, не могу, это по вашей части.

— А почему же тогда утверждаете? На каком основании?

Данилов выругался про себя. Вот ведь, гад, так и норовит в угол загнать.

— На основании того, что так везде принято, — ответил он. — Явно есть соответствующие законы, как же без них?

— Снова посоветуете мне обратиться в Министерство за разъяснениями?

— Почему обязательно туда? — пожал плечами Данилов. — Можно и в ректорат. Там, я думаю, тоже смогут ответить на ваши вопросы. На этом наш разговор окончен?

— Еще минуточку! — не попросил, а приказал адвокат.

— По-моему, уже больше чем достаточно, — ответил Данилов и пошел вперед.

Ему ничего не осталось, как шагнуть в сторону освобождая проход.

— Я привлеку вас к ответственности за разглашение врачебной тайны! — кричал он в спину Данилову. — По части первой статьи 137 уголовного кодекса! Незаконное распространение сведений о частной жизни лица, составляющих его личную или семейную тайну, без его согласия…

— Плавали — знаем! — не оборачиваясь, ответил Данилов. — До двух лет!

— Он больной, — тихо констатировал кто-то из студентов.

— Здоровых в наше время почти не осталось, — ответил Данилов. — Вымерли, как динозавры…

Отпустив группу, он позвонил Журавлеву и рассказал ему про адвоката.

— Этот Самошкин у меня уже в печенках сидит, — пожаловался заведующий отделением. — Сначала донимал, просил дать папаше «легкий наркоз». Я ему сказал, что их не бывает, бывают короткие операции, а он в ответ пообещал мне много разнообразных неприятностей…

Легкий наркоз — как? Половинными дозами, чтобы все чувствовать, но не в полную силу? А какой тогда тяжелый? Это выходить из наркоза можно легко или тяжело, но сам наркоз не может быть таким.

— Урологов он тоже достал по полной программе, в итоге аденомэктомию[48] ему делал сам Бортников…

Бортников заведовал урологическим отделением. Считалось, что руки у него золотые, и вроде как считалось по праву.

— Дед Самошкин, что удивительно, весьма приятная личность — спокойный, дружелюбный, не скандальный. В кого сынок таким уродился — загадка! Вчера терроризировал дежурную бригаду — ломился в дверь и требовал, чтобы врачи с сестрами показали ему свои дипломы и сертификаты. Ну не …ак, а? Кто с дипломом на дежурство ходит? Вы видели хоть раз такое?

— Нет.

— И я не видел! И все снимает на свой телефон! И каждый раз предупреждает какого-то хрена! «Я веду запись!»

— Кажется, так полагается, — не очень уверенно сказал Данилов. — Если не предупредить, то съемка считается скрытой, а это не то противозаконно, не то не годится в качестве доказательства на суде. Вы там поосторожней с этим гавриком, Анатолий Михайлович. Такое впечатление, что он хочет сделать себе имя на наших костях.

— … ему в зад, а не наши кости! — огрызнулся Журавлев.

— Я образно, — улыбнулся Данилов.