Доклад Генпрокурору

– Терновский цементный – единственное за Уралом предприятие, ориентированное на сбыт готовой продукции по всем восточным регионам. Более того, поставки цемента и гравия целевыми партиями идут на Кавказ. Те же Ингушетия, Осетия и Кабарда являются чуть ли не основными потребителями цемента, вырабатываемого в Тернове. Ты услышал слово – Чечня? И не услышишь. Это не нужно тем, кто покупает для Чечни огромные партии цемента и стройматериалов в Тернове, расплачиваясь за них бюджетными деньгами.

Кряжин поерзал на стуле, начиная понимать главное. Впрочем, для полного понимания было еще далеко.

– Сколько стоит тонна дробленого белого мрамора? – Любомиров прижал Кряжина взглядом, словно тот собирался встать и уйти.

– Ты очумел?

– Вот, и я не знал, – обрадовался Любомиров. – Оказывается, все зависит от фракций, а они на Терновском заводе варьируются от нуля до семидесяти миллиметров. Соответственно, и стоят: от тридцати рублей до двухсот за тонну. Это стоимость, при превышении которой завод встанет и обанкротится.

– Правильно, – Кряжин под столом бесшумно скинул туфли. – Покупать этот мрамор будут на другом заводе, где цены божеские.

– Нет, Кряжин, неправильно. Этот дробленый мрамор при цене от тридцати до двухсот рублей государство закупает у Терновского цементного завода по ценам от семидесяти до пятисот рублей по программе восстановления Республики Чечня. Проталкивая идею помощи Терновскому заводу и его финансирования, господа Рылин, Каргалин, а до недавнего времени и Оресьев заставляли правительство тратить бюджетные деньги в особо крупных размерах на закупку стройматериалов для Чечни у предприятия, которым владели. В руках этих троих – контрольный пакет акций Терновского цементного завода. Однако я скорее уйду на пенсию, чем докажу это. Это мои выкладки, Кряжин, и ничего более. Если бы дело касалось этой троицы – все понятно. Но, простите, деньги из бюджета на эти закупки, зная, что они завышены в несколько раз, планирует правительство, а не их блок.

Кряжин стал так же незаметно натягивать туфли на ноги.

– Я не пойму, – сказал он, опять проникая рукой в карман за сигаретой, – при чем здесь тогда Пеструхин и Ежов? Зачем они со своей партией сдались Оресьеву?

– Все просто, мой друг, – Любомиров взгрустнул, причина чего крылась, по всей видимости, в невозможности мотивировать резолютивную часть своего ответа в Думу. – Пеструхин, Ежов и компания, состав которой в полном объеме мне установить не удалось по той причине, что мне это не нужно, являются учредителями цементного завода в Ставропольском крае. Ставропольский край, если ты хорошо знаешь географию родной страны, втрое ближе к Чечне, нежели Тернов, а объемы производства гравия, цемента, мрамора и прочей ереси, что идет на строительство, те же. Разница лишь в том, что продукцию ТЦЗ покупает государство по ценам, превышающим мировые, а продукцию Феофановского цементного завода, что в ведении Пеструхина с компанией, закупают лишь крестьяне, решившие построить новый загон для скота. И ты знаешь, Кряжин, они при этом еще торгуются. Ты не поверишь, но для того, чтобы они купили, им сбрасывают цену.

«Это я очень удачно зашел, – окончательно решил Иван Дмитриевич, – полчаса прокачки Любомирова избавили меня от необходимости терять неделю-две, занимаясь установлением тех же фактов. Спасибо, Сергей».

– Коррупция, брат Любомиров. Махровая коррупция, – сказал он и добавил на всякий случай: – Наверное. А какую роль, ты говоришь, Оресьев во всем этом играл?

– Я не говорил, – укоряюще заметил Любомиров, но не обиделся. – Павел Федорович – сопредседатель «Отчизны», но, насколько я понял по настроениям в Тернове и на заводе, – первый человек в блоке. Так называемый «серый генерал», который нигде не расписывается, но указывает место на документе, где ту подпись нужно изобразить.

«Как-то не соотносится костюм, пошитый вьетнамцами, и отремонтированные туфли с данной характеристикой, – подумалось Кряжину. – При таких откачках средств из государственной казны впору думать о «Роллс-Ройсе» с мигалкой у входа в Думу, а не о ремонте башмаков».

– Вот именно Павел Федорович, как мне кажется, – продолжал, увлекшись горестной темой, Любомиров, – и увязывал кончики веревочек интересов крупных предприятий на востоке со своими и их лоббированием в Думе. За это блок имел финансовую поддержку и не мучился проблемами материального стимулирования своих членов. Впрочем, что касается членов... Члены, они ведь тоже разные бывают, правда, Кряжин? Не думаю, что каждый участник движения «Отчизна» строил на Обском водохранилище и на красноярских угодьях дворцы в три этажа. А Каргалин, Оресьев и Рылин, Ваня, строили.

Всю схему взаимоотношений блока «Отчизна» с партией «МИР» можно было сжать в единую формулировку времен Парижской коммуны: «война дворцам, мир хижинам».