Уголовно-процессуальное познание не есть процесс отражения объективной реальности, снятие и последующее использование информации. Оно есть получение примерного вероятного представления на основе данных чувственного опыта, осмысленного в языковых категориях. «Объективное знание» — это не копия в сознании субъекта предмета действительности, а его модель, то есть данные эмпирики плюс интеллект.
Между ощущением и самим предметом существует несколько звеньев-посредников, преломляющих воздействие, идущее от объекта, его трансформирующее. Опосредованная связь предметов и ощущений делает ощущения не тождественными объектам, хотя, конечно, они заключают в себе, в своем содержании некоторую объективную информацию о них. Таким образом, трудности познания, основанного на чувственных данных, возникают сразу же, как только мы приступаем к нему, даже если объектом выступает неживая природа. Но в гораздо большей степени они возрастают при познании общества и самого человека. Процессы и явления, которые имеют здесь место, часто невозможно отобразить при помощи органов чувств, например, такие социальные феномены, как социальная общность, власть, честь, достоинство, идеал, совесть и т. п.
Мы разделяем мнение, что процесс познания, не должен восприниматься как непосредственное получение копии предмета реального мира. Понятие «отражение» фиксирует скорее результат, а не операционную сторону познавательной деятельности, поскольку процесс познания далеко, не всегда имеет отражательную природу. Это означает, что познание, имеющее своим результатом образы предметного мира, осуществляется преимущественно не отражательными по природе операциями[734].
Полагаем, что сенсорные данные можно рассматривать как материал, в котором субъекту дается предметное содержание и который в процессе восприятия подвергается различным способам переработки уже не отражательного характера — выбору, интерпретации, категоризации. Необходимо представлять познание как процесс выдвижения гипотез и затем их апробации, а также предсказание новых объектов, свойств, процессов. Это означает, что познание является не только «копированием» действительности, но предстает преимущественно как процесс выдвижения субъектом предположений, а также согласования собственных предположений с опытом, знаниями, предположениями других субъектов. Как правильно пишет О.В. Голованова, «в этом случае, субъект познания рассматривается в единстве чувственности, мышления и деятельности. Он реализует свою активность в двух различных направлениях: в объективизации, как ориентации субъекта в мире, и раскрытии смысла существования субъекта в мире»[735].
В отечественной теории познания уделяется определенное внимания таким познавательным операциям, как репрезентация (представление сущности познаваемого явления с помощью посредников — моделей, символов, а также знаковых, логических и математических систем), интерпретация (выявление смыслов и значений, содержащихся в каких-либо символах), конвенция (введение норм и правил, знаков, символов, языковых и иных систем на основе договоренности, соглашения субъектов познания), связанным с коммуникативной природой познавательной деятельности.
Как пишет Д.А. Бочаров, при семиотическом подходе к функции доказывания относятся функции замещения реального события знаковым эквивалентом, коммуникативная и суггестивная функции, функция селекции и организации фактических данных в рамках правовой позиции, фиксаторная функция и т. п.[736].
Структура идеального источника информации может быть выражена схемой: материальный объект -> знак -> информация. Функция сигнала — носителя информации в идеальном источнике переходит на знак. Знак (буквы, цифры, слова, тексты, коды и т. д.) является субститутом оригинала. Знаки только представляют, поэтому могут быть носителями информации об оригинале только тогда, когда они имеют для субъектов коммуникации значение, то есть если на их основе уже сформированы идеальные образы объектов, которые они представляют[737].
На проблему языкового посредничества (вербализацию), как уже отмечалось, также обращали внимание. Примером может служить следующее рассуждение: «В уголовно-процессуальном доказывании диалектически сочетаются чувственно-предметное восприятие и логическое, абстрактное мышление. Их взаимосвязь и единство позволяют создать образ (модель) происшедшего события и облечь знания о нем в вербальную форму»[738]. Фактические данные должны облечены в словесно-знаковую форму и содержаться в установленном законом источнике, то есть роль словесно-знаковой формы заключается в процессуальном закреплении доказательств[739].
Алла Робертовна Швандерова , Анатолий Борисович Венгеров , Валерий Кулиевич Цечоев , Михаил Борисович Смоленский , Сергей Сергеевич Алексеев
Детская образовательная литература / Государство и право / Юриспруденция / Учебники и пособия / Прочая научная литература / Образование и наука