Доказательство страсти

— Ну, так получалось, — кивнула Саманта. Она помолчала, обдумывая эту линию разговора. Потом проговорила: — Ты прав. Луи.

— Интересно, в чем.

— Я понятия не имею, почему в определенный момент совместной жизни у меня начинает возникать желание со всем порвать. Ведь отношения начинались многообещающе. Невзирая на периодические приступы ревности, два года мы жили очень хорошо. И в ту пору мне нравилось, что все кругом зовут меня миссис Макклекери. Не каждой провинциалке выпадала удача стать супругой местного автомобильного короля. Я гордилась собой. Теперь же понимаю, что это была обычная юношеская глупость, — грустно улыбнулась Саманта.

— Улыбайся чаще, — мягко попросил ее Луи. — Мне очень нравится, как ты это делаешь… Предлагаю все же распить бутылочку за прекрасную и свободолюбивую женщину, с которой мне посчастливилось познакомиться.

— Я не хотела такой свободы. Мне тяжело оттого, что Тарранта больше нет. Если бы ты знал, как он обожал жизнь!

— Ты любила его? — скрепя сердце осведомился Луи.

— Намного сильнее, чем считала себя способной любить кого бы то ни было. По сути, до Тарранта я никого и не любила, — откровенно призналась ему молодая вдова.

— Ты нашла того, кого искала, но счастье не продлилось долго, — резюмировал Луи, желая тем самым поставить точку.

Однако Саманта была настроена продолжать. Казалось, теперь она обращается даже не столько к собеседнику, сколько к собственному прошлому:

— Таррант Хардкасл был таким человеком, который добавляет сочных красок и благородства в каждый день совместно проживаемой с ним жизни. Он был полон идей и желаний и никогда не останавливался на достигнутом. Его невозможно было представить почивающим на лаврах, он всегда был в поиске, всегда следовал за своей мечтой, не пасовал перед трудностями, его не могли обескуражить неудачи. Даже известие о страшной болезни он принял стоически.

— Ты определенно являлась одним из наивысших его достижений, — улыбнулся Луи Дюлак.

— Я была его куклой, — грустно призналась она. — Я любила его всем сердцем. И Таррант был очень заботлив. Но мне постоянно казалось, что он женился на мне для того, чтобы наряжать как куклу Барби.

— И даже теперь, когда его нет, ты продолжаешь наряжаться как Барби, — едко заметил Луи. — Из всего, что ты мне рассказала, у меня сложилось такое впечатление, Сэм, что ты с юности ищешь кого-то, кто бы мог стать тебе в первую очередь отцом.

— Возможно, ты прав, Луи, — осторожно согласилась с ним Саманта.

— Но почему так получилось? — спросил ее он.

— Видимо, это происходит оттого, что меня всегда уязвляло безразличие моего родного отца. Пытаться заинтересовать его, спросить совета или просто о чем-то поговорить было абсолютно бесполезным занятием. Я всегда искала в отношениях с партнером, главным образом жизненное руководство.

— И почему же в конце концов ты разочаровывалась в своих мужьях и бросала их?

— Думаю, это происходило тогда, когда я начинала понимать, что, в сущности, мои мужья даже не догадываются о том, какой я человек, и пытаться объяснить им это — такое же пустое дело, как и стараться заинтересовать родного отца, который после первого моего развода вообще перестал со мной разговаривать, — удрученно созналась Саманта.

— Некоторые люди просто не имеют морального права становиться родителями, — резко отчеканил Луи. — Получается, что каждый раз, выходя замуж за очередного мужчину старше твоих лет, ты пыталась обмануть судьбу и позволить себе насладиться счастливым детством, которого не знала, а вместо этого в очередной раз обрекала себя на одно и то же разочарование, на те же самые обиды. Я прав? — с безжалостной откровенностью спросил ее Луи.

В ответ Саманта тяжело вздохнула.

— Быть может, настало время отказаться от этой заведомо проигрышной стратегии и выбирать себе партнера по другим параметрам? — словно бы предложил он ей. — Просто жить в свое удовольствие и не думать о том, чтобы в очередной раз связать себя путами, из которых потом придется искать выход. Тем более что, став вдовой Тарранта, ты можешь себе это позволить, ни в чем не нуждаясь.

— Семья может быть очень хорошей пристанью, — заметила Саманта.

— В идеале да, но… — и он покачал головой.

— Ты не хотел бы детей? — догадалась она.

— Нет! — еще более энергично затряс головой Луи.

— Почему? — удивилась она категоричности его отрицания.

— Ты спрашиваешь об этом у человека, которого зачали между соло на саксофоне и вступлением контрабаса? У человека, которому каждый год приходилось идти в новую школу? Нет, Сэм, увы. Я даже не представляю, чему путному стану учить своего ребенка, поскольку из собственного детства помню лишь свою ненужность… Лучше не повторять такое, уж поверь мне.