Доказательство силы

Плот рыскал. И время от времени Векшин бросал взгляд на покинутый островок — тот постепенно удалялся, однако их цель, как это ни странно, не приближалась: суровая действительность играючи била и арифметику, и логику.

Вся жизнь, во всем ее многообразии, свелась к незамысловатому циклу: схватить весло, лихорадочно сделать десяток гребков, отложить весло, схватить насос, качнуть два десятка раз, снова схватить весло… И так далее по заколдованному кругу: весло — насос, весло — насос, весло — насос. Пока сердце не скажет: мол, шабаш, надоело.

Впрочем, примерно на середине пути стало ясно, что путешествие может завершиться иначе: плот неожиданно стал заваливаться набок, на ту сторону, где зашнурованный баллон был набит всякой всячиной. Возможно, для надутых полиэтиленовых пакетов оказалось роковым соседство с расщепленными обломками досок. Возможно, имелась иная причина, но процесс, поначалу едва заметный, набирал обороты — ПСН кренился все сильнее.

А затем произошло нечто и вовсе сюрреалистичное…

На «весельной» части цикла из воды вынырнула черная голова и уставилась на перепуганного Векшина циклопьим глазом.

Толстяк ойкнул и выронил весло. Голова вежливо поинтересовалась:

— У вас есть конец?

И умолкла.

— Есть ощущение, что скоро наступит, — буркнул Полковник, бросив взгляд на побелевшего Валентина Арнольдовича.

Голова вежливо посмеялась, и толстяк понял, что смотрит на него не циклопий глаз, а водолазная маска, а уж из нее — обычные, человеческие глаза. И это не просто голова, которой вздумалось порезвиться на озере, а неизвестно откуда взявшийся пловец.

Тем временем аквалангист подобрал весло, протянул Векшину, буквально впихнул в безвольные руки и повторил настойчиво:

— Буксирный конец есть? Трос, леер, веревка — хоть что-нибудь?

— Держите. — Градов кинул аквалангисту нейлоновый шнур.

— Закрепите его понадежнее, — велел тот.

— Уже сделано, — произнес старик так спокойно, словно давным-давно договорился с пловцом встретиться именно здесь и именно сегодня.

— Вы кто? — спросил Векшин, обретший наконец дар речи.

— На берегу познакомимся. Пожмем руки и обменяемся визитными карточками.

Решив, что сказано достаточно, аквалангист развернулся, сделав в воде кульбит, энергично заработал ластами и потянул за собой плот.

Нельзя сказать, что в результате неожиданной помощи они стрелой понеслись к берегу, но движение заметно убыстрилось, а траектория больше не напоминала полет пьяной бабочки. К концу путешествия Векшин перестал грести и безостановочно работал насосом, но главное — они добрались.

На пробитом спасательном плоту.

Профессор Челоян, казалось пустивший корни возле старого кострища, соизволил-таки спуститься к воде и встретить плот и его пассажиров. И приветствовал их весьма своеобразно:

— Отчего так долго добирались? Купаетесь, загораете, красотами Ладоги любуетесь, а я тут, между прочим, третий день впроголодь живу.

Ответил профессору тот мужчина, который плыл держась за плот, — он как раз выходил из воды, придерживая под руку спутницу. Трудно выглядеть уверенным, когда ты насквозь мокрый и с футболки ручьями стекает вода, но этот мужчина сумел.

— Дать бы тебе в морду, замполит, за такие слова, — произнес мужчина устало. — До седых волос дожил, а дурак и балабол все такой же, как раньше.

Часть вторая Dies irae

Души прекрасные порывы!

А. С. Пушкин

Уж мы их душили-душили, душили-душили…

П. П. Шариков

Миша проснулся на рассвете. Он ненавидел ранние подъемы и с охотой полежал бы в блаженной полудреме еще с полчасика-час, но на голодный желудок не дремалось. Злобин тихонько поднялся, отправился к кострищу, раздул угли, подбросил дров и уселся у огня, размышляя, имеет ли смысл исполнять вчерашнюю просьбу Ладиславы? Нет, какую еще просьбу? Приказ, если называть вещи своими именами, самый настоящий приказ.

Девушка говорила с ним как с подчиненным. Как будто он обязан исполнять ее прихоти и лазать по острову в поисках «чего-нибудь странного»… А с другой стороны, чем еще заниматься? Тупо сидеть у костра и думать о еде?

Жрать хотелось не по-детски. Не покушать, не подкрепиться, не закусить — хотелось именно жрать. Хоть чего-нибудь! Хоть пресловутых мидий со специями!

Окончательно затосковав, Злобин натянул гидрокостюм, решив, пока остальные спят, совершить приказанную подводную прогулку вокруг островка. Если даже не обнаружится ничего любопытного, то попробует набрать ракушек-перловиц, которые, если вдуматься, ничем от мидий не отличаются, просто не так сильно разрекламированы. Сваренные, пойдут за милую душу.