Доказательства вины

— Что до меня, — сказал я, — никогда не понимал, что вообще в нем находили страшного. — Я подошел к Черити и протянул ей руку. Она поморщилась, но руку приняла. — Вы как?

— Кости все целы. — Она ощупала шею и затылок. — Если только мышцы потянула.

— В следующий раз будем осторожнее, — кивнул я. — Лилия, теперь чисто?

Летняя Лели на мгновение закрыла глаза и кивнула.

— Да. Агентов Зимы здесь больше нет. Идем.

Она шагнула вперед, и двери в зал отворились словно сами собой. Мы пристроились следом за ней. Кинотеатр оказался из типичных, знакомых с детства. Не новый, модный, напоминающий скорее стадион, но старого образца с едва заметным уклоном пола. Экран светился, хотя проектор был выключен. На нем вспыхивали и переливались, подобно северному сиянию, разноцветные сполохи, и до меня вдруг дошло, что проецируются они на экран с противоположной стороны. По мере того как мы следом за Лилией приближались к экрану, воздух делался все холоднее.

Она остановилась перед экраном, несколько секунд молча смотрела на него, потом поежилась.

— Дрезден. — тихо произнесла она. — Этот переход ведет в Арктис-Тор.

У меня в желудке снова похолодело.

— Ох, черт.

Краем глаза я заметил, как покосился на меня Томас.

— Черт? — переспросила Мёрфи. — Почему? Что это за место?

Я сделал глубокий вдох.

— Самое сердце Зимы. Это вроде... — Я тряхнул головой. — Ну, представь себе, как если бы лондонский Тауэр, Синг-Синг, Форт-Нокс и Алькатрас забавы ради скатали в один гигантский шар. Это столица Мэб. Ее цитадель. — Я глянул на Лилию. — То есть если то, что я о нем читал, верно. Сам я никогда там не бывал.

— Ваши источники информации довольно точны, Гарри, — заметила Лилия. Она сделалась чуть более напряженной, далекой. — Это заметно ограничивает ту помощь, что могу я вам оказать.

— Почему? — спросил я.

Секунду Лилия пристально смотрела на меня, затем кивнула.

— Власть Мэб сокрушительно действует на мои силы. Я могу отворить проход в Арктис-Тор, но держать его открытым до вашего возвращения смогу вряд ли — это потребует всех моих сил без остатка. Более того, удерживая его открытым, я увеличу риск свободного попадания тамошних созданий в Чикаго. А значит, Хвату придется остаться здесь, чтобы этого не допустить. Я не могу позволить ему идти с вами.

Я хмуро уставился на переливающийся всеми цветами радуги экран.

— Получается, оказавшись там, мы будем предоставлены сами себе?

— Да.

Супер! Без Лилии и Хвата с его боевыми возможностями наши шансы на успех в самом сердце Зимних заметно понижались — а я-то надеялся, что нам придется напасть на троицу действующих на свой страх и риск фейри, укрывшихся в пещере, или под мостом, или еще где. Никак не предполагал, что придется брать штурмом Бастилию.

На мгновение встретившись взглядом с Черити, я отвернулся и снова посмотрел на разноцветный экран.

— Дело оборачивается гораздо серьезнее, — сказал я остальным. — Я все равно пойду. Никто из вас идти со мной не обязан. Я не имею права заставлять вас...

Прежде чем я успел договорить. Черити, Мёрфи и Томас шагнули вперед и остановились рядом со мной.

Волна тепла, гордости и благодарности захлестнула меня с головой. И плевать мне на то, чья ДНК совпадает с моей, а чья — нет. Когда все летит в тартарары, люди, которые, не моргнув, остаются с тобой, — эти люди и есть твоя семья.

Твои герои.

Я кивнул Лилии. Она закрыла глаза, и переливающиеся на экране краски сделались ярче, резче. Воздух стал еще холоднее.

— Ладно, — негромко произнес я. — Все положили руку мне на плечо. — Я покрепче взялся за посох. — Раунд второй.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Всякий раз, когда я открываю проход в Небывальщину, это выглядит примерно одинаково: в воздухе возникает неровная вертикальная прореха, из которой до тебя доносятся звуки и запахи мира с другой стороны. Чем дольше мне нужно сохранять переход, тем сильнее приходится раздвигать прореху. Более опытные чародеи намекали пару раз, что мне предстоит еще многому научиться по этому предмету.

Когда Лилия отворила переход в Арктис-Тор, я понял, что они говорили правду. Свет и краски продолжали мелькать на экране, становясь все глубже, ускоряя свое движение. Поначалу не происходило больше ничего. Киноэкран оставался обычной поверхностью из ткани. Потом волосы у меня вдруг стали дыбом, и в лицо ударил порыв холодного ветра. Он принес с собой сухой, стерильный запах горной зимы и высокий, одинокий крик дикого зверя, каких не водится в нашем мире.

В красках на экране начал преобладать темно-синий цвет, а спустя мгновение он соткался в очертания гор, вздымавшихся ввысь под неестественно огромной серебряной луной. Голые, угрожающие каменные пики окутались туманом, оделись в снег и лед. Ветер с воем швырнул нам в лица заряд колючих ледяных кристаллов и на время стих.

Метель улеглась достаточно, чтобы я смог бросить первый взгляд на Арктис-Тор.