Дочка папы Карло

По горделиво поднятому подбородку и независимой позе, я догадалась, что это — та самая Ангелина Русакова — бесстрашная "разведчица" класса, имевшая горячий нрав, собственную точку зрения на всё, говорившая обычно то, что думает и готовая в любой момент к спору или вызову.

Вторая — тоже очень красивая девушка с тёмными, мелко вьющимися волосами и очень характерной внешностью. Но от остальных она отличалась не только этим.

Саломея Дадиани — дочь Владетельного князя Мегрелии Давида I Дадиани — была явно более зрелой, что ли. Такое впечатление, что она, в противовес остальным, росла в совершенно другой среде. Кроме этого, весь её образ нёс на себе явный отпечаток благородства. Поза, в которой стояла эта красавица тоже отличалась независимостью, но не горделивостью, как у Русаковой, а, скорее, глубоким чувством собственного достоинства.

Одарив меня сдержанным, но довольно приветливым кивком, она спокойно и уверенно занялась своим делом — разложила вещи и взялась переплетать косу.

Вошедшая вслед за одноклассницами фройляйн Марта, подошла ко мне и остановилась, склонив голову на бок и сложив руки в замок.

— Рада фашему фысдорофлению, мадемуазель Алиса. Натеюсь, эта ситуация научила фас плагоразумию и фы больше никокта не станете потфергать сфоё сдорофье такому неопрафтанному риску.

— Надо думать, мне подобный идиотизм и в голову никогда не придёт. — подумала я, но вслух поблагодарила немку за заботу, отмечая, что даже не раздражаюсь на эту небольшую нотацию. Я бы на месте классной дамы ещё не такую взбучку устроила на подобную непроходимую тупость. — Ну не все же здесь такие балбески. По крайней мере на первый взгляд. Даже непонятно, как они до такого додумались и любопытно, что думают теперь.

— Мадемуазе-е-ель! — встав посреди комнаты, громко хлопая в ладоши, провозгласила фройляйн Шулер, — Не забутьте, что черес тесять минут урок в танцефальном классе! Натеюсь, мне не притётся краснеть са фаши опостания!

На этом она вышла из дортуара и атмосфера в комнате резко ожила.

— Ну что, Алисочка, каково чувствовать себя опозоренной?! — вздёрнув нос ехидно поинтересовалась Полина. — Не сумела выдержать испытание чести?!

— Бо-о-же, сколько натужного пафоса и глупости! — брови мои изумлённо полезли наверх.

Блондинка, видимо, никак не могла простить мне резкие слова, сказанные тогда в лазарете. К тому же вела она себя там гораздо скромнее. А тут, видимо, чувствуя за спиной поддержку подружек, решила выступить с обличительным спичем.

— Да! Нас тогда, между прочим, всех наказали! — подвякнула Дарья, полыхнув "праведным" негодованием.

— Душечки, ну давайте не будем ссориться. — беспокойно засуетилась рыжая Танюша, стремясь погасить зарождающийся скандал.

— Погоди, Татьяна. — я встала со своего места и повернулась к ним лицом. Губы мои сами собой изогнулись в саркастической улыбке.

— Это ты что сейчас хотела сказать? — не дожидаясь, пока третья "звезда" откроет рот, чётко и громко спросила я, — Что я, видишь ли, имела наглую бесчестность (или как тут принято выражаться?..) не сдохнуть и не валяться сейчас гордо, но совершенно бесславно где-нибудь на кладбище?

Все удивлённо воззрились на меня. Кажется, от Алисы здесь подобных речей никто не ожидал. Я же в упор разглядывала блондинку.

— Что-то не пойму, какого чёрта тогда ты сама отступилась от собственного "святого завета" доказать непонятно кому свою великую любовь и спокойно взялась за ложку? Или к вопросам девичьей гордости и чести у тебя строго избирательное отношение?

Блондинистый угол ринга, во главе с о своей предводительницей, начал наливаться краской.

— Полина, ты — дура. — спокойно и веско констатировала я, — Но даже такой дуре, как ты, хватило крошки разума, случайно заблудившейся в этой пустой голове и банального страха, чтобы не довести себя до могилы.

Татьяна уже была готова расплакаться от расстройства, но эти нападки и даже намёки на них нужно было радикально погасить в зародыше. Чтобы никто даже глазом не вёл в мою сторону. А то ишь, смелая какая, подняла лапку… Всё! Прежней ведомой Алисы здесь больше нет.

— Как ты выражаешься?! — всё-таки возмущённо пискнула Виктория. Сама Полина, кажется, потеряла дар речи от моего напора, — Выражаться такими словами — неприлично для порядочной мадемуазель!

— Неприлично, моя дорогая, в таком-то возрасте не иметь мозгов! И элементарного чувства самосохранения, подвергая свою жизнь опасности под такими нелепыми предлогами. Ку-ку, девочки, очнитесь! Это не игрушки! И не книжки!

Полина всё-таки набрала полную грудь воздуха, намереваясь, видать, излиться очередной глупостью, но в этот момент помощь пришла, как говорится, откуда не ждали.