Дочери войны

Элен села, держа в руках чашку и глядя, как перед ней разворачивается картина пробуждения природы. Где-то задорно прокукарекал петушок. На небесной палитре появились нежные оттенки синего. Элен ощутила свою принадлежность к этим местам. Это принесло ей успокоение. Невзирая на все, что происходило в окружающем мире, она ощущала здесь свои корни. Чем вызвано это чувство родства? Наверное, тем, что она ощущает себя естественной, такой, какая есть. Элен была в этом уверена. Тогда как такое возможно, если все они изменились, перестав быть самими собой? Может, они лишь играли в себя, облачаясь в доспехи храбрости и мужества, даже когда страх грыз их изнутри? И принадлежность касалась не только места, связь с которым ты ощущаешь; она включала и принадлежащее тебе, в чем и была проблема. Они сражались за освобождение страны от захватчиков и оккупантов – пришлого народа, присвоившего себе чужое. Захватчики забирали себе приглянувшиеся вещи, избивали и убивали целые семьи, вытаптывали мечтания, уничтожали надежды, оставляя после себя сломанные жизни. Жители деревни выдерживали все это из последних сил. Элен боялась, что, даже когда военный кошмар закончится, наследие войны так просто не исчезнет.

Но потом она подумала о любви и чувствах, вызываемых любовью.

Она любила Флоранс и Элизу, хотя обе порой сводили ее с ума, однако кровное родство между ними было сильным. Элен была готова защищать сестер до последнего вздоха. Прочная нить связывала ее сердце с их сердцами, соединяя всех троих. Если бы не война, какая-то из них наверняка была бы уже замужем. Возможно, стала бы матерью. Не исключено, что все три. Элен попыталась это представить, но перед мысленным взором постоянно мелькало улыбающееся лицо Джека. Ею двигал отнюдь не легкий любовный голод, а глубокая внутренняя тоска. Элен не сомневалась, что полюбила этого англичанина.

Она изо всех сила старалась подбадривать сестер в трудную минуту и знала, что под ее неизменным добродушным юмором скрываются совсем другие чувства, с которыми иначе ей было бы трудно совладать. Беспомощность, гнев, чувство неадекватности и одиночество. Все эти чувства жили в ее сердце, и любовь к сестрам не могла их заглушить.

Элен вновь ощутила беспокойство. На этот раз – по поводу Элизы. По всем расчетам, сестра уже должна была вернуться домой. Встав, Элен прошла к воротам, открыла засов и двинулась по дорожке. Впереди кто-то шел ей навстречу, однако расстояние не позволяло разглядеть лицо.

Элен хотела было вернуться в дом, но осталась. Встречный двигался еле-еле. Элен подождала еще и уже собралась возвращаться, когда ее окликнули по имени. Она прищурилась, всматриваясь в даль. Неужели Элиза? Элен побежала. Слава богу, это действительно была Элиза. Сестра хромала, болезненно морщась на каждом шагу. Элен бросилась ей на помощь.

– Что случилось?

– Немцы схватили Виктора, – выдохнула Элиза и рухнула в подставленные руки Элен.

Кое-как ей удалось довести сестру до дома, а затем дотащить до гостиной и усадить на стул.

– Перво-наперво я осмотрю твою лодыжку, – сказала она, опускаясь на пол.

Элиза нагнулась, растирая покалеченную ногу.

– Не могу на нее опираться. Целую вечность сюда тащилась. В лесу слышала немцев и их собак. Жутко перепугалась.

Элен сняла с нее ботинок и ощупала ногу.

– Перелома нет. – Она посмотрела на лицо сестры, искривленное болью.

– Ты уверена? – дрожащим голосом спросила Элиза.

– Да. Иначе ты бы орала от моих прикосновений. Сейчас я принесу тебе сладкое питье, а потом перебинтую. У тебя вывих.

– Ладно, – согласилась Элиза.

– Ты уверена, что немцы схватили Виктора?

Глаза Элизы были полны страха.

– Я строго следовала наставлениям Сюзанны. Не представляю, как немцы могли пронюхать. Я уверена, что показала Виктору ту самую шахту… А если нет?

Подавшись вперед, она закрыла лицо руками.

Глава 37

Уложив Элизу спать, Элен взяла ее велосипед и раньше обычного поехала на работу, надеясь что-либо разузнать о ночных происшествиях. Вначале она заехала к Виолетте. Та открыла дверь в халате и с бигуди на голове.

– Проходи на кухню. У меня готовится настоящий кофе.

– Где тебе удалось его раздобыть?

– Старые запасы. Ночью я почти не спала, вот и решила как следует взбодриться.

– Я тоже глаз не сомкнула. Тебе известно, что именно они затевали? Я не знаю ничего.

Виолетта рассказала, в чем заключался план партизан.

– Боже мой! Так вот почему Элиза говорила про шахту! Она сказала, что немцы схватили Виктора.

– Он мертв? – испуганно воскликнула Виолетта.

– Не знаю. Элиза в ужасном состоянии.

– Как ты думаешь, Сюзанна не пострадала?

– Надеюсь, что нет. Вскоре мы узнаем.

– Немцы устроят суд?

– Если и устроят, что это изменит? – беспомощно пожала плечами Элен. – Суды – просто насмешка. Я слышала про множество таких судов. Сплошная видимость правосудия. Ширма, чтобы убивать тех, кого и когда они пожелают.

Виолетта побледнела:

– Если что-то услышишь, дай мне знать.

– Ты тоже.