Дочери войны

Сестры коротали время, наблюдая заход солнца и то, как красные краски сменяются оранжевыми, а затем пурпурными. Они сидели в гостиной и пытались расслабиться. Элен чувствовала: все оттягивают момент, когда вечер подойдет к концу. Она теребила волосы, то и дело поглядывая на сестер. Потом открывала книгу, прочитывала несколько слов и снова закрывала. Вся атмосфера гостиной была пропитана ощущением скорого расставания. Но Флоранс улеглась на диван, положила ноги на колени Элизы и старательно делала вид, что все в порядке. Элен смотрела на лица сестер. Невзирая на случившееся с ней, Флоранс по-прежнему верила, что люди по сути своей добры, хотя ее вера уже не была по-детски наивной. Элиза тоже изменилась: беременность смягчила черты ее лица. У Элен заболела душа, когда она увидела, как Флоранс встает с дивана и потягивается. Расставание с сестрой оказалось тяжелее, чем она думала.

– Мне нужно поспать, – сказала Флоранс. – Вставать очень рано. Вы меня знаете: если я не выспалась, то вообще не человек.

Она тоскливо обвела глазами гостиную, словно хотела запечатлеть в памяти каждую мелочь.

Элиза поставила будильник на четыре часа утра и протянула Флоранс. Флоранс обняла сестер. Все три были готовы расплакаться.

– Все будет хорошо, – успокаивала их она. – Мы снова увидимся.

Элен не могла говорить.

– Конечно увидимся, – улыбнулась Элиза.

Однако Элен была полна неясных дурных предчувствий. Она попыталась улыбнуться и потерпела сокрушительную неудачу.

– Не вешай носа, – заметив это, сказала Флоранс. – Все будет отлично.

– Обещаешь быть внимательной в горах? – спросила Элен.

– Конечно. И потом, я же буду не одна, а с Джеком. Забыла?

– Пойду-ка и я на боковую, – сказала Элиза и похлопала себя по животу. – Этот малыш крадет мои силы. Как доберешься до Англии – обязательно напиши нам и сообщи про Мари.

– Я останусь здесь. Подожду Джека, – объяснила сестрам Элен.

Когда они ушли, она устроилась на диване и попыталась читать, но ее веки отяжелели, и строчки стали расплываться перед глазами. Наступила полночь. Джек не возвращался. Тогда Элен спрятала ключ от задней двери там, где Джек непременно его найдет, и тоже поднялась наверх. Подушка на ее кровати по-прежнему пахла Джеком. Элен вдохнула этот запах, потом прижала подушку к груди, не желая его отпускать.

Проснувшись через несколько часов, она увидела Джека рядом с кроватью. В руке он держал фонарик. На плече висела полотняная сумка.

– Я зашел проститься, – сказал он, проведя пальцами по ее волосам.

– Нет, – возразила Элен, чувствуя, как зашлось ее сердце.

Джек погладил ее по щеке:

– Прости, я не мог прийти на ночь.

Не в силах говорить, Элен встала и обняла его, чувствуя, как их сердца бьются рядом.

– Флоранс уже готова. Ждет возле кухонной двери.

– Ты вернешься? – спросила Элен.

Джек посмотрел на нее, и в его глазах она прочла что-то невыразимо печальное.

– Спасибо тебе за все, – только и сказал он. – Я тебя никогда не забуду.

Боже, вот и все. Он уезжает. И что еще хуже, от них уезжает Флоранс. Элен накинула халат и сбежала вниз. Войдя в кухню, она порывисто обняла Флоранс. Элен обещала себе не плакать, однако слезы все равно жгли ей глаза.

– Дорогая моя, – дрогнувшим голосом произнесла Элен, – я так тебя люблю!

В кухню спустилась Элиза и обняла обеих. Теперь все три обнимались так крепко, что Флоранс просто не могла никуда отсюда уехать. Такого не могло случиться… и в то же время это должно было случиться. Элен чувствовала, словно от нее отрывают руку или ногу. Боль расставания накатывала волнами. Она отдала бы что угодно, лишь бы Флоранс не надо было уезжать. Свыше семи лет они жили единым организмом, делясь друг с другом радостями и горестями. Принять, что все это кончилось, было никак невозможно.

– Я тоже вас люблю, – сказала Флоранс, поцеловав Элен, а затем Элизу.

Она держалась так мужественно, что это лишь усугубляло тяжесть расставания. Глаза Элен наполнились слезами. Флоранс протянула руку, Элен лихорадочно пожала ее. Заметив слезы сестры, Флоранс вытерла их своим платком. Затем сделала шаг назад:

– Думаю, пора.

Комок в горле мешал Элен говорить.

– Думаю, да, – ответила Элиза, поднеся руки к глазами.

Элен больше не сопротивлялась. Слезы хлынули по ее щекам. Она вытирала их ладонью, но они продолжали течь.

– Прости, пожалуйста, – произнесла она сквозь рыдания, безуспешно пытаясь остановить поток. – Ведь обещала же себе не плакать. Береги себя, сестренка. Береги.

– Обязательно.

Флоранс плотно сжала губы и зажмурилась, будто собирая внутреннюю силу. Потом она снова открыла глаза, сглотнула и решительно посмотрела на сестер:

– Берегите друг друга.

Теперь и Элиза плакала.

Флоранс повернулась и с высоко поднятой головой пошла туда, где возле мотоцикла стоял Джек. Элен с Элизой тоже вышли, дрожа на утреннем сумраке. На горизонте светилась лишь узкая полоска зари. Элен щелкнула выключателем, и над задней дверью загорелась лампочка. Они с Элизой обнялись и молча смотрели на уходящих. Где-то ухала сова, тявкала лиса, кто-то шелестел в кустах. Никогда еще Элен не чувствовала себя такой пронзительно одинокой.