Дочери Темперанс Хоббс

Конни вместе с кустом тсуги поплелась к кассе. Чего еще у нее нет? Волкобоя. Лапчатки. Мандрагоры. Этого здесь все равно не найдешь. Белладонна. Опять белладонна!

– С вас тридцать один пятьдесят, – сказала женщина на кассе, загорелая, как тот бородач, что подловил Конни, и с въевшейся грязью под ногтями.

– За это? – воскликнула профессор. – Вы шутите?

Растеньице находилось поистине в плачевном состоянии.

– Их становится все труднее и труднее выращивать. – Кассирша задумчиво погладила игольчатую веточку. – Раньше тсуга была местным достоянием. Теперь нет.

Конни запустила руку в карман джинсов, чтобы найти деньги на ненужный ей товар.

– Почему? – спросила она, вынимая две скомканные двадцатки и протягивая их кассирше.

Та звонко выдвинула кассовый лоток, чтобы выдать Конни сдачу.

– Все из-за елово-лиственного хермеса. Это такие паразиты, – ответила кассирша, отсчитывая доллары. – Климат меняется. Морозы уже не в состоянии уничтожить эту заразу, а тсуга не может справиться сама. Это печально. Столько всего зависит от погоды, но мы не в силах на нее влиять. – Она бросила на купюры несколько монет. – Так что скоро в Новой Англии тсуги совсем не останется.

Конни сжала горшок крепче.

– Я этого не знала.

– Глобальное потепление – не шутка. Позаботьтесь о нем, – сказала кассирша.

Конни глянула на захудалый кустик и ответила:

– Конечно.

* * *

«Вольво» тащился вдоль одного из переулков Гарвардского парка. Конни отстранила колкую ветвь от лица, вглядываясь в лобовое стекло в поисках парковочного места. В губу что-то ужалило, и она выплюнула изо рта маленькую иголку тсуги. У Темперанс все эти ингредиенты были под рукой. Вероятно, и сад бабушки, и батарея склянок с истлевшим содержимым таили в себе жуткие секреты. Травы и книги рецептов, переполненные мерзостью, лишь притворялись невинными.

Конни сжала руль левой рукой, вспомнив неприятное жгучее ощущение, пронзившее ее, когда она впервые дотронулась до горшка с тсугой.

Ей не нравилось думать о боли.

Конни заметила свободное место, скорее всего, служебное, но все же загнала туда «вольво», наехав задними шинами на тротуар. Это ненадолго. Она хотела оставить на приборной панели записку: «Извините, я на пять минут», но решила этого не делать.

Само собой, Конни опоздала. Но ей пришлось задержаться. Зази уже ждала, сложив руки на груди и опираясь на витрину у входа в «Дадо-чай». Темные круги под ее глазами приобрели фиолетовый оттенок, веки опухли и порозовели, а веснушчатый нос раскраснелся.

– Ну вот и я. Простите. – Конни, задыхаясь, подбежала к Зази.

Зази прогнала мрачные мысли и выдавила улыбку.

– Ничего. Я только приехала.

Она плакала. И сильно.

– Все в порядке? – поинтересовалась Конни.

Ей захотелось прикоснуться к плечу девушки, но она себя остановила.

– Ну… – Зази стерла слезы кончиками пальцев. – Да. Все нормально.

Мимо промчалась экскурсионная группа старшеклассников с горящими от любопытства глазами и их измученных родителей. Зази глянула на Конни исподлобья.

– А если честно, то нет, – призналась она.

– Что случилось?

– Да… – Зази пнула стену пяткой. – Это все аспирантура. Все говорили, будет полный отстой, и они правы.

– Ну… Нам не обязательно так торопиться, – сказала Конни.

Зази прикусила щеку.

– Серьезно? Может, напротив, стоит приложить больше усилий?

Конни улыбнулась.

– Не думаю. Всем необходим отдых. Хотя бы иногда.

Она заглянула в витрину кафе, переполненного издерганными студентами, склонившимися над ноутбуками и мисками с пибимпапом[43].

– Вы еще хотите чаю? – осведомилась Конни.

– Если честно, терпеть его не могу, – ответила Зази. – С другой стороны, шопинг…

Услышав это, Конни рассмеялась.

– Знаете, что, – предложила она, – мне нужно кое-что разыскать. Я собиралась совершить рейд по окрестным антикварным лавкам.

– Есть одно хорошее местечко прямо в этом квартале, – ответила Зази, и они зашагали вдоль кирпичного тротуара. – Правда, его поиски – целая эпопея.

* * *

На углу безымянного квартала Гарвардского парка, рядом с магазином поэзии, ставни которого были часто заперты, и неподалеку от лавочки со старыми пластинками, стояли Конни и Зази, сунув руки в карманы джинсов. Погода выдалась необычайно теплая. Ветер разносил по улицам пыльцу, возвещая о скором наступлении лета. Конни глянула в вечернее небо. Его заволокли тучи, что собирались вот-вот разразиться дождем.

– В какую лавку вы собирались пойти? – поинтересовалась Зази.

– В «Рафферти и сыновья», – ответила Конни, вглядываясь в стеклянные двери в поисках нужной – той, за которой бы виднелись старинные столы и парикмахерские столбы.

Конни целую вечность прожила в Гарвардском парке и считала, что знает в лицо каждый прилавок, забегаловку и газетный киоск. Однако ей еще не доводилось бывать в этом квартале. Правда, «квартал» – слишком громкое слово. Скорее, обычный переулок. Сегодня перед уходом на работу Сэм рассказал Конни, что именно в этом переулке находится магазин, владельцами которого является уже четвертое поколение одной семьи – выходцев из Ирландии.